Последний паром
Шрифт:
4
Этот удивительный вечер Антонина Васильевна восприняла, словно знак судьбы. Какие наши годы! Лялька пока молодая, рано или поздно найдет свое счастье. А вот сама она еще недолюбила. В ней самой еще столько нерастраченной женской ласки, нежности. Ей так захотелось, чтобы еще кто-нибудь принес ей букет цветов. И почему-то не Лялькин Алик или племяш Витька, или кто-то на работе, а именно этот разбитной сосед-таксист, что жил за стенкой.
<p align="right">
2015 г.
Яша
В наш беззаботный и веселый 4в класс внезапно пришла беда: умер Яша Гамазов. Вот так, жил себе мальчишка, бегал, прыгал, озорничал, дурака валял, за партой сидел, списывал на уроках... И вдруг его не стало. От перитонита скончался, объяснила Тамара Михайловна, воспаления брюшной полости. Инфекцию занес... А он даже не жаловался на боли в животе. Живчик такой был, вечный непоседа, шустрый и вертлявый... А с операцией запоздали...
Я никак не мог понять, почему такое произошло с одноклассником. Умирают ведь по старости. Когда дедушка умер, все родные и соседи плакали, переживали, но дедушка был стареньким, долго болел, последние полгода вообще не вставал с постели. А тут совсем ребенок. Может, боженька наказал Яшу за все его проделки и далеко не примерное поведение? Такую версию выдвинул Коля-молокан, как его звали в классе. Он была из набожной семьи. Но разве может «боженька» так жестоко наказывать? Ну, наслал бы на Яшу чесотку, чтобы он вечно чесался и перестал хулиганить. Ну, превратил бы его в хромоножку, как нашего школьного сторожа, чтобы Яша не мог играть в футбол. Ну, сделал бы Яшу второгодником, наконец... Но лишать мальчишку жизни...
– На кладбище мы не пойдем, - сказала учительница. – Но вот навестить Яшину семью надо, чтобы поддержать морально.
Семьи как таковой и не было. Яша не имел ни сестер, ни братьев, ни бабушек-дедушек, как все в классе. А главное - отца не имел. О своем отце он никогда никому не рассказывал. Его растила и воспитывала одна мама – рано постаревшая женщина с изможденным лицом, впалыми глазами и скулами.
Она сама открыла нам дверь и тихо запричитала:
– Во-от, ребята, нету больше Яшеньки... Во-от, нету его...
От этих слов мне стало не по себе. Нестерпимая жалость к этой несчастной женщине, которую прежде никогда не видел, овладела мною. Даже слезы навернулись.
Я никогда не был плаксой. Стерпел даже, когда однажды меня, вратаря, взрослый парень мячом сбил с ног во время игры в футбол. А удар в голову был – ой-ой-ой! Нет, ни слезинки не проронил тогда. И до Яши плакал только однажды, дочитав до конца повесть «Дети подземелья», когда умерла четырехлетняя девочка Маруся. Бедная, совсем маленькая, без дома и нормального жилья... и ушла. В тот день я никому из домашних не показывал своих переживаний. Всплакнул в ванной, вытер полотенцем лицо и незаметно отправился спать. Раньше обычного.
Яшину маму было очень жалко.
Дом Яши меня поразил своей бедностью. В нашем классе все жили скромно – ни завмагов, ни партийных работников, ни директоров среди наших родителей не водилось. Но вся скудная обстановка жилища Гамазовых просто ошарашила. Мама Яши, поговаривали, «крутилась сутками», на трех работах работала. Да что толку – уборщицам везде мало платят. Вот и жили они вечно в нужде. Как же Яша себе готовил после школы, что он ел вообще? У Гамазовых была очень бедная обстановка, стоял всего один стол – кухонный. Это на нем Яша делал уроки? Печать обездоленности лежала на двух металлических кроватях, взрослой и детской, стареньких табуретках, шифоньере с занавешенным байковым халатом зеркалом, и видавшем виды телевизоре на колченогой тумбе.
Гроб стоял на двух табуретках. Яшу одели в школьную форму, отглаженную, с повязанным пионерским галстуком. В другой одежде я его никогда не видел, только прежде он ходил вечно помятым. Казалось, Яша решил сыграть «Замри, отомри!» Вот он затаил дыхание, прикинулся умершим, чтобы всех напугать. Но в любой момент вскочит из гроба на ноги и возьмется за привычное дело – беситься...
Никто из одноклассников не плакал. Мы смотрели на Яшу и молчали. И он, с задранным острым подбородком, молчал. Похоже, все происходящее не было чудовищным розыгрышем проказника. Яша совсем умер.
Нас пришло так много, что в маленькой комнатке коммуналки не все поместились. Стояли и в коридоре, и на площадке, перед дверью в квартиру. Соседи, видно, свое уже по Яше отплакали, они нам не мешали, разошлись по своим комнатам. Лишь две женщины оставались сидеть рядом с Яшиной мамой у гроба. В руках они теребили влажные от слез платочки и успокаивали несчастную.
– Слезами горю не поможешь, Амаля. Видно, так Богу было угодно, - говорила одна.