Последний Поезд с Платформы “Погибель”
Шрифт:
— Здесь становится чертовски холодно, — заметил Гантт.
А затем… снаружи донесся голос, который поначалу показался лишь игрой шума ветра.
— Энни? — позвал кто-то. — Энни, подойди к окну!
Тревор услышал, как его спутница едва не задохнулась, он почувствовал, как часто забилось ее сердце.
— Энни, Ева здесь, со мной! Ева здесь!
— Вы знаете кого-то из этих монстров? — изумленно воскликнул Эстерли. Девушка промолчала.
— Ее отец
— Энни? Детка? Ну же, посмотри на нас!
— Ты знаешь, что они собираются сделать, — предупредил Тревор, опасаясь, что Энн может наделать глупостей.
— Пустят мне пулю в голову, как только я поднимусь. Скорее всего, они уже даже прицелились.
— Энн? Поговори ссссо мной, сссесссстра!
Этот голос был худшей из пыток. Он был одновременно жестким, требовательным, но жалостливым и беззащитным, и Лоусон понимал, что это может выбить Энн из колеи. Она уже несколько месяцев не видела отца и сестру, и теперь… такая малость отделяет ее от того, чтобы посмотреть, чем стала ее семья.
— Я люблю тебя, Энн! Я вссссе еще люблю тебя!
— Я засекла направление, — прошептала Энн так, чтобы ее услышал только Лоусон. — Их разделяет около восьми футов… а от окна примерно футов двадцать, может двадцать пять. Ближе к тому окну, что рядом со мной.
— Выходи к нам, Энни! Мы можем снова быть вместе!
— Тревор? — позвала Энн.
— Да?
— Я могу это сделать.
— Я знаю, — кивнул он. — Хочешь, чтобы я…
— Нет.
Он слышал, как она положила палец на курок, слышал тихий шорох ее пальто. Со своего места Тревор не мог разглядеть ее достаточно хорошо, но по ее голосу он понимал: девушка знает, что нужно делать. Он уже хотел предупредить ее, чтобы она была осторожна, но не стал, потому что знал — Энн Кингсли и так будет осторожна… и сейчас он не должен был мешать ей. С этим она должна была справиться сама.
— Мы ждем тебя, Энн, — позвала Ева. — Выходи, присссоединяйсссся к нам!
Жуткий голос разносился вместе с ветром. Энн прислушалась к нему внимательно, стараясь заглушить чувства, чтобы точно определить, где они находятся, по звуку.
Она подняла голову.
Сквозь падающий снег она увидела их фигуры, стоящие примерно в восьми футах друг от друга, но примерно в тридцати, а не в двадцати от вагона. В кружащем водовороте снега они казались призраками. Энн заметила, что ее бывшие отец и сестра одеты в лохмотья, словно пара несчастных попрошаек. Черты лиц разглядеть не удалось, но этого девушка и не хотела. Все, что она могла сказать на первый взгляд, что одна фигура была значительно выше другой, но оба вампира были отвратительно исхудавшими.
Энн приготовилась стрелять, за секунду решив, куда она собирается отправить серебряную пулю.
Ее палец был на спусковом курке. Существо, которое когда-то было Евой Кингсли, взвилось и начало ускользать, длинные темные волосы черным вихрем закрутились на ветру, но фигура Дэвида Кингсли шагнула вперед, обе руки потянулись к дочери.
— Моя Энни, — произнес он, и в голосе его звучала нескончаемая боль.
Она увидела красный блеск его глаз и даже разглядела печать насилия в виде пятен запекшейся крови на его светлой рубашке. Энн не могла больше смотреть в это лицо. Она слышала, как взвизгнул выстрел винтовки слева от нее. В ту же секунду она без промедления выстрелила из своего револьвера и пригнулась, а оконная рама рядом с ней встретила пулю.
Энн не нужно было убеждаться, что ее выстрел угодил точно в центр лба Дэвида Кингсли. Когда пуля второй винтовки угодила в то место, где секунду назад находилась голова Энн, девушка пригнулась сильнее, плотно зажмурившись.
Тревор поднял голову и увидел, как мужская фигура горит, обращается в пепел и распадается на части. Вскоре ее развеет прахом по лесу и скалам этого дикого края, от которого было так далеко до прежнего дома семьи Кингсли в Луизиане.
Существо, бывшее когда-то отцом Энн, погибало в молчании, но перед тем, как голова его превратилась в пыль, он словно бы уставился на вагон сквозь снегопад, хотя глаз у него уже не было.
Как только его одежда опала на землю вместе с горсткой пепла, раздался женский крик, который из визга отчаяния быстро перерос в вопль гнева. В этот момент Лоусон даже обрадовался, что преграда в виде сидений лишила его возможности увидеть пытку на лице Энн…
Что-то вдруг ударило по крыше вагона. Затем послышался похожий звук, но вес того, кто его издавал, явно отличался от первого.
— Что это? — Гантт адресовал свой вопрос Лоусону, хотя на деле он прекрасно понимал, что это может быть. — Один из них наверху!
— Двое, — возразил Лоусон. Он уже догадывался, что будет дальше.
Удар огромной силы обрушился на крышу. Они пытались прорваться внутрь. Весь вагон задрожал и застонал, словно в знак протеста. Следующий удар был нанесен… затем третий и четвертый — сюда явно прорывались два перевертыша, работающих лапами, когтями и трансформированными кулаками. Твари почти проложили себе путь к пиршеству. Крыша трескалась так, словно два ненасытных ребенка дрались за коробку с конфетами. Кулаки опускались, как молоты на наковальню, но Лоусон понимал, что никаких молотов им не требовалось.
Рустер порылся в карманах пальто, чтобы отыскать больше патронов для своей винтовки. Он приготовился выстрелить, устроившись на полу.
— Не надо, они этого и ждут, — предупредил его Лоусон, и на этот раз бойкий юноша предпочел не спорить.
Вдруг на крышу приземлилась третья тварь. Еще немного, и они прорвутся. Крепления крыши начали выгибаться. Рустер все же выстрелил… дважды, однако вампиры даже не подумали поумерить пыл.
— Ну, ладно… — произнес Тревор, обращаясь, по большей части, к самому себе, потому что понимал, что крыша не выдержит и двадцати секунд дальнейшего сопротивления. Он поднялся и оказался за дверью до того, как Энн или кто-либо другой успел даже заметить его движение. Он двигался так быстро, как только мог, и даже вампиры, поглощенные своей работой не заметили его.