Последний полет «Жар-птицы»
Шрифт:
Василий Федорович сделал вид, что ищет фамилию водителя в бумагах. В протоколе происшествия действительно были все данные на водителя, но Колов мог назвать их и по памяти. Ему просто снова понабилось время для того, чтобы решить, как себя вести.
— Вот, — сказал Колов, выкладывая наверх протокол. — Пыльный Александр Викторович, бывший летчик-испытатель, прописан в Жуковском.
Колов поднял голову.
— Что еще хотите узнать?
Зал возбужденно зашумел. «Неплохо летчики у нас, оказывается, живут! Это сколько же такая машина стоит?» Василий Федорович расслабился, и в этот момент голос подал Маркин:
— Он был пьян?
Василий Федорович заглянул в протокол.
— Нет, в крови алкоголя не было обнаружено.
Про сильное наркотическое опьянение и большую дозу кокаина в машине он предпочел пока не говорить.
— Скажите, Василий Федорович, а что вы можете сказать по поводу убийства Черткова?
Василий Федорович вздрогнул. Вопрос был с галерки. Голос был знакомым. «Непогода, будь он неладен. Опять влез!» Вслух же были произнесены другие слова:
— Ну, что можно по этому поводу сказать? Идет следствие, — произнес Колов, продолжая копаться в своей папке.
Тему, начатую Непогодой, неожиданно поддержала Прапорщикова.
— Василий Федорович, скажите. Правда, что по подозрению в убийстве Черткова арестованы трое руководителей известной в нашем городе научно-производственной фирмы «ЖАРР», и среди них уважаемый всеми академик Руденко?
Начальник милиции посмотрел на камеру, а потом на диктофоны, которые нацелили на него сидящие вдоль стены представители местной прессы. Среди них Колов увидел и Андрея Непогоду. Будучи следователем, он уже имел неприятный инцидент с этим журналистом. Тот написал про него неприятный фельетон, после которого его лишили тринадцатой зарплаты. В буквальном смысле ни за что лишили. Он не забыл этого.
Колов прищурился и сказал, обращаясь к депутатам:
— Мне не хотелось бы говорить на эту тему в присутствии прессы.
Он посмотрел на Прапорщикову, ища в ее лице понимание. Однако Светлана Петровна не была бы председателем городского совета, если бы не была в курсе всех тонкостей и взаимоотношений. Непогода, несмотря на то, что он возглавлял конкурирующее с ними средство массовой информации, ей нравился. Да и придирка начальника милиции была выжата из пальца. Светлана Петровна решила найти компромисс и предложила такой вариант:
— Знаете, Василий Федорович, выгонят прессу сейчас, будет не совсем этично. Мы все-таки строим демократичное государство. Что вы скажете по поводу того, что все сейчас выключат диктофоны и пообещают, что информация, полученная сейчас от вас, не будет использована до тех пор, пока не будет закончено следствие.
Колов прикусил губу. Он не мог отказаться от такого предложения, хотя и понимал, что все обещания, данные сегодня, пустой звук. Но упираться — значит обострять отношения, поэтому ему пришлось согласиться.
— Хорошо, пусть все выключат свои диктофоны.
В притихшем зале раздалось несколько щелчков.
— И камеру.
Оператор попытался возмутиться, но Прапорщикова приказала:
— Выключи камеру, пожалуйста.
Когда оператор отключил от камеры питание и красный глазок потух, Колов, наконец, сказал, обращаясь к Прапорщиковой, демонстративно не замечая никого вокруг:
— Что касается Руденко и его подельников. Простите, — Колов никак не мог подобрать нужного слова. Наконец, нашелся. — Его товарищей, то да, действительно, они были задержаны нами. До выяснения обстоятельств. Прошу заметить — не арестованы, это слишком громко сказано, а задержаны.
Маркин сидел спиной к Колову, поэтому, задавая вопрос, ему пришлось повернуться к Василию Федоровичу в пол-оборота, положив локоть на спинку стула.
— Хорошо, пусть задержаны. И сколько они будут находиться в тюрьме?
Колов покачал головой.
— Не в тюрьме, а в камере предварительного заключения.
— Василий Федорович, — возмутилась Ферапонтова. — Мы в вашей терминологии не разбираемся. Ответьте по существу.
Колов кивнул головой.
— Отвечаю. Насколько мне известно, у прокуратуры больше нет оснований задерживать вышеупомянутых товарищей. Поэтому, видимо, сегодня, если не будет каких-то новых нюансов в деле, их всех должны выпустить. Естественно, с извинениями.
Андрей Непогода вышел из здания администрации и остановился перед входом. Возле урны под козырьком курили сотрудники пресс-службы администрации. Андрей поздоровался с ними и стрельнул сигарету. Курил он редко. Дым в легких никогда не нравился ему, но сегодня ему нужно было что-то такое, что помогло бы снять напряжение от всего услышанного. Странно, но каждый раз, когда он выходил из администрации города, он ощущал внутри себя какую-то безысходность. Когда ничего не хочется делать, и все сделанное кажется пустой тратой времени. Сегодня это особенно чувствовалось. Особенно после того, как мэр города объявил о новом плане развития города, который правильнее было бы назвать «планом уничтожения города». И председатель тоже хороша. Вернуть городу старое название! Это надо!
Андрей затянулся и почувствовал теплоту внутри себя. Стало немного легче.
Рядом с одиннадцатиэтажным зданием администрации, буквально через дорогу от него, возвышалось очень необычное строение, выложенное из красного кирпича, — изогнутая труба. Андрей посмотрел на нее и увидел вьющихся вокруг ворон. Целая стая черных ворон с криком носилась по замысловатой траектории, явно кого-то гоняя.
Андрей пригляделся и увидел, что вороны гонялись за соколом. Молодой хищник, видимо, не рассчитал своих сил и теперь расплачивался за свою оплошность. Вороны не давали ему подняться в небо и прижимали к земле.
«Это конец!» — подумал Андрей и отвернулся, чтобы не видеть смерти одинокой птицы. Прямо перед ним на широкой площади ровными рядами стояли машины. Он увидел, как к одной из них, серебристой «ауди», подходит доктор Позднев. Непогода вспомнил, что сегодня на заседании, Юрий Петрович вел себя несколько необычно. Сначала поднял тему о смерти девочки, а потом во время обсуждения не проронил ни слова. «Надо бы его расспросить по этому поводу», — мелькнуло в голове у Непогоды. И с этими мыслями он щелчком отправил сигарету в урну и быстрым шагом направился к машине хирурга.