Последний полёт
Шрифт:
– Есть выход в надпространство, – доложил Быков.
– Вас понял курсант, – ответил инструктор тем же уставным тоном.
Он встал с кресла, моментально убравшее свои захваты.
– За точную ориентацию корабля ставлю вам «отлично», – и добавил брюзгливо, – за фамильярность при служебном общении получите выговор.
– Виноват, товарищ инструктор, – бодро принял порицание курсант и засиял своей белозубой улыбкой до ушей, – исправлюсь.
– Пойдём, Андрюша,
2.
«Странный сегодня старик, – думал Быков, – переживает, что увольняют его. Пока чай пили, ни слова не проронил, да и глаза какие-то отсутствующие, ни разу не видел его таким».
Клиновой заперся в своей каюте, а Быкову только и оставалось, что сидеть в рубке, и, следуя инструкции следить за показаниями приборов.
Группа приборов двигателя и систем корабля показывала, что всё в порядке. Иначе быть не могло – каждая система имеет тройной запас надёжности и дублирующую систему. Так что вероятность выхода из строя ничтожно мала. А там, в левой части пульта, беспросветный мрак – стрелки на «нулях», индикаторы погасли, обзорный экран пуст. За бортом ни радиации, ни полей, ни видимых объектов. Светится только маленький розовый квадратик – индикатор надпространства – до смешного примитивный прибор. Однако до сих пор лучшие умы человечества не знают, какая сила заставляет его работать.
«Парадокс, – подумал Быков, прибор построили, а почему он работает, никто не знает. Но пользуемся им уже давно».
Вспомнились лекции профессора Храповникова. Интересный такой старикашка – за сотню лет ему уже, но всё ещё живчик. Выступал с лекциями и в их школе космопилотов. Это он, будучи молодым и настырным стал главным создателем теории надпространства. Были ещё соавторы Борисова и Лиенг.
Теория странная и мало кому понятная. Впрочем, Теорию Относительности Эйнштейна тоже мало кто реально понимает. Курсанты иронично посмеивались: «А сам-то дедуля понимает свою теорию? Из которого пальца он её высосал?». Но, как бы то ни было, двигатель, созданный этой троицей чудаков (или пока ещё не понятых гениев?) работал и перебрасывал космические корабли землян по всей нашей галактике и даже в соседние.
Храповников говорил на лекциях, что нет ничего странного в том, что ещё не понят механизм взаимодействия ХБЛ-двигателя и надпространства, а двигатель построен и функционирует. Ведь в двадцатом веке были созданы множество электрических приборов и машин, хотя тогда никто толком не знал
Точно так же обстоит дело и с надпространством. Люди научились выходить в него, регистрировать факт присутствия корабля в надпространстве. Точно наводя корабль на цель перебрасывать сквозь него грузы, экспедиции, пассажиров, достигая отдалённых уголков Вселенной. Но физической сути его ещё не понимают.
– Разве понимали наши предки мореплаватели, что молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного кислорода? Да они и о молекулах понятия не имели. Однако открыли все материки планеты, используя водный транспорт, – вещал профессор Храповников. – Также и вы, молодое поколение землян (или ваши внуки), используя ХБЛ-двигатели, исследуя Вселенную, поймёте сущность надпространства. Мы дали вам двигатель! Вперёд, дерзайте! – патетически заканчивал он свои лекции.
Согласно теории Храповникова-Борисовой-Лиенга (ХБЛ-теория), если бы некий Наблюдатель смотрел бы из надпространства на наш трёхмерный мир, он увидел бы нечто похожее на огромный лист бумаги с толщиной, стремящейся к нулю. Причём не известно, какое из трёх измерений сжимается в «нуль». Этот бумажный лист сложен во много слоёв и самым варварским образом смят в комок и кое-где надорван. Если бы он, тот Наблюдатель, вырезал бы из этого комка небольшой фрагмент, то увидел бы поверхность с чрезвычайно сложным рельефом. Которое из трёх измерений нашего пространства стремится к нулю относительно надпространства, он смог бы определить, проведя в надпространстве четыре оси координат (а не три, как в нашем пространстве!), и, рассматривая каждый отдельно взятый фрагмент относительно этих осей. Он пришёл бы к выводу, что это можно определить точно только для бесконечно малого фрагмента. Рассматривая всё большие и большие фрагменты, он увидел бы, что точность измерения всё уменьшается, ввиду усложнения рельефа фрагментов.
Возможно, наш мир имеет бесконечную протяжённость в пространстве. Если это не так, то в надпространстве должны существовать другие трёхмерные миры, которые плавают в нём, как пылинки в воздухе. И, которые, в принципе, можно достичь, надо только знать, где они находятся.
Конец ознакомительного фрагмента.