Последний Порог
Шрифт:
Энтрери, казалось, исчерпал мгновенные ответы. Он просто сидел, все еще скрестив руки, хотя и пробормотал, — Мензоберранзан? — в ответ на утверждение Далии.
Далия снова подняла свой бокал в тосте, и к ее удивлению, он ответил тем же. Он сделал большой глоток вина, осушив бокал, а она снова наполнила их оба бокала.
Ее тонкое напоминание об их общей травме тронуло его где-то глубоко внутри, она знала.
— Ты когда-нибудь находил любовь? — спросила она, ее голос был скорее печальным, чем злым.
— Я не знаю, — ответствовал он.
— Это
— Ты любишь Дзирта? — спросил он.
Вопрос удивил ее, и она, не подумавши, выпалила "Нет".
Поскольку Далия сейчас не собиралась думать о таких вещах. Они не имели значения. Далия должна была здесь начать ряд событий, которые приведут к месту, в котором она действительно хотела быть. И Артемис Энтрери мог отнести ее в то место, как прекрасный конь.
— Это исключительно вопрос удобства, — пояснила она.
Энтрери улыбнулся и снова осушил свой бокал, но на сей раз, он наполнил его сам. — Дзирт это знает? — спросил он наливая.
— Если бы я проводила свои дни, волнуясь о том, что он знает или не знает о любви, то уверена, я бы не думала ни о чем ином. Но это едва ли меня беспокоит. Он не может осмыслить истину того, кто я, или места, откуда я пришла, так как глубоко может любая любовь бежать с ним.
Она придвинулась ближе к Энтрери, приблизила к нему лицо и предложила, — Расскажи мне о своих ранних годах.
Он сопротивлялся, но его руки уже не были скрещены.
Далия будет терпелива. Она видела истину: человек был охвачен воспоминаниями, которыми он никогда не делился, и его воинское упорство не оставило те темные дни настолько далеко позади, как ему бы хотелось.
Далия увидела, что он уязвим, и из-за собственной подоплеки, и потому, что она давно увидела истину о себе, она знала, как бороться, чтобы освободить эту уязвимость и ею воспользоваться.
— Ты знаешь, почему я ношу эти побрякушки в ушах? — спросила она. Энтрери посмотрел на нее с любопытством, изучая ее бриллианты, много светлых на ее левом ухе, и единственный гвоздик с черным бриллиантом на правом.
— Бывшие любовники, — сказала она, показывая на левое ухо.
— А нынешний на правом, — сказал Энтрери и усмехнулся. — Черный бриллиант для дроу, я вижу.
— Я надеюсь, что не будет выглядеть нелепо, когда я перемещу его на левую мочку к остальным, — сказала она.
Энтрери засмеялся над ней.
Она вылила еще вина.
— Послушаешь мою историю? — прошептала Далия.
— Я думаю, что знаю большую ее часть.
Далия посмотрела вокруг. — Не здесь, — сказала она. — Я не могу. — Она соскользнула со стула и встала, залпом выпила свой напиток, и в это же время Энтрери допил свой. Она собрала бутылки и стаканы и печально посмотрела на человека.
— Мне нужно это рассказать, — сказала она. — Целиком. Я никогда этого не делала. Я боюсь, что не буду свободна,
Она посмотрела на лестницу, ведущую к комнатам наверху, а затем снова на Энтрери, который, к ее приятному удивлению, вставал со своего места. По пути он остановился у стойки и взял еще две бутылки вина.
Далия поняла, что попалась в свою же сеть, как только они зашли в его комнату, а также она поняла, что совсем не волнуется. Итак, она рассказала ему все это, о своей прогулке тем давним утром к реке за водой, о возвращения в маленькую деревню ее клана, наполненную шадовар.
Со слезами на глазах она рассказала ему об изнасиловании и об убийстве своей матери.
Они пили и разговаривали, и она начала поддевать Энтрери, и Энтрери начал говорить. Он рассказал Далии о предательстве его собственной матери, о том, что она продала его в рабство в Калимпорт — он почти выплюнул название этого города. Он начал рассказывать о том, как рос на улицах, но вдруг остановился и недоуменно на нее посмотрел.
Она сглотнула.
— Расскажи мне про остальные бриллианты, — промолвил Энтрери. — О тех, что в левом ухе.
— О других любовниках, ты имеешь в виду, — сказала Далия, добавив в голос злые нотки. Но любые надежды, что Энтрери искал вуайеристские острые ощущения, были быстро разбиты суровым лицом убийцы.
— Какой из них символизирует Херцго Алегни? — спросил Энтрери.
Далия безуспешно попыталась скрыть потрясение. Почему он говорит такие вещи? Особенно теперь?
— Я заметил, что после смерти Алегни ты ничего не переместила, — промолвил Энтрери, и Далия поняла, что она долго обдумывала предыдущий комментарий Энтрери. — Ты ничего не убрала и не переместила в другое ухо. Почему?
— Ты не хочешь слышать, — ответствовала Далия.
— Я должен ревновать? Или бояться?
— Ты не кажешься мне ревнивым типом.
Энтрери улыбнулся ей в ответ, и так посмотрел, что заставил ее подумать, что он знал намного больше о ее жуткой игре с бриллиантовыми гвоздиками, чем показывал.
— Херцго Алегни был моим насильником, а не любовником, — спокойно сказала она, и Энтрери кивнул, он не казался запуганным ее угрожающим тоном, а скорее казалось, что он очень ожидал этот ответ и был ему рад.
— А когда ты переметишь черный бриллиант?
Далия сурово на него посмотрела, но ничего не ответила.
— Правило старого мечника, да? — поддразнил Энтрери и сделал глоток, подняв полный стакан правой рукой и осушив его. Он вытер рот своим левым рукавом и сказал, — Убийство твоей правой рукой определяет левая.
Далия снова сидела молча, переваривая режущее понимание убийцы. Конечно, ни один из бриллиантов не символизировал скотину Алегни, но верно также и то, что все они символизировали Херцго Алегни. В конце концов, эти бриллианты и вся эта игра, была введена в действие из-за него. Она заводила любовников из-за него, она убивала любовников из-за него, потому что эти любовники не были достаточно сильны, чтобы победить в неизбежном сражении и положить конец ее собственной боли.