Последний путь под венец

Логунова Елена Ивановна

Если дорога долгая, Ирка не разговаривает в машине, потому что это отвлекает ее от процесса автомобилевождения. Меня это вполне устраивает, потому что в тишине я могу поспать.

За три часа пути мы с подругой перекинулись от силы десятком слов и лишь один раз остановились, чтобы купить в придорожном магазинчике полотенца, купальники, панамки и резиновые шлепанцы. Мне, по правде говоря, и не хотелось болтать, я все еще трудилась над впечатляющим мозаичным панно из разрозненных фактов, для чего нуждалась в тишине и покое.

Ими

меня вполне обеспечила маленькая рыбацкая деревушка на российском берегу Керченского пролива. Расположенная километрах в тридцати от ближайшего курорта, она не могла предложить заезжим гостям ни развлекательной программы, ни комфортного размещения, а потому и не привлекала толпы отдыхающих. Зато за чистенькую комнатку в глинобитной беленой хате у самого Черного моря мы с Иркой заплатили чуть больше, чем за одну поездку в городском такси! И в нашем полном распоряжении оказались виноградная беседка, черешневый сад и кусок белого песчаного пляжа, полого уходящего в воду.

Блага цивилизации почти единолично представлял скоростной Интернет: вышка сотовой связи находилась в прямой видимости, рядом с пограничным пунктом Порт-Кавказ, где даже имелись веб-камеры. Изображение с них я просматривала на экране нетбука, лежа на древнем скрипучем топчане в виноградной тени.

Под боком у меня круглилась облупившаяся эмалированная миска с черешней, над головой шелестели, временами пропуская солнечный луч, резные листья, на экране рывками продвигалась к парому вереница легковых автомобилей. Вторая камера показывала таможенный пост, где было то пусто, то густо: рейсовые автобусы, из которых вываливали большие группы людей, подъезжали примерно раз в час, строго по расписанию.

Я посмотрела на часы и позвала:

– Ирка, просыпайся! Давай чаю попьем и телефоны включим. Уже можно.

Совсем близко, за окном с распахнутыми ставнями, захрустела панцирная сетка древней кровати и скрипнул дощатый пол – Ирка встала. Через секунду в окно, раздвинув марлевые крылья ветхой занавески, высунулись всклокоченная голова и рука с пластиковой бутылкой холодного чая:

– Держи. Пирожок будешь?

– Буду.

Ирка опять исчезла, повозилась в комнате, стукнула дверцами допотопного резного буфета и возникла на пороге с пергаментным пакетом из «А-ля Франсе» и парой мутных от старости граненых стаканов, вложенных один в другой.

– Сначала поедим, а потом уже мобильники включим, – разобрав стеклянную пирамидку, ворчливо сказала подруга. – А то знаю я, что потом начнётся…

Она потерла помятую красную щеку и пригорюнилась.

– Не грусти, – беззаботно сказала я. – Смотри, какой чудесный день! Жара спадет, мы еще в море искупаемся.

– Ага. На нарах мы с тобой попаримся, а не в море искупаемся! – Ирка наконец заговорила о том, что ее ужасно беспокоило. – Как ты думаешь, что нам могут предъявить? Нанесение тяжких телесных повреждений Эльзе – это раз и слесарю – это два. И еще у рыжего парня, царство ему небесное, на голове наверняка добрая шишка от твоего лиможского блюда осталась, докажи теперь, что это была случайность!

– Насчет

той шишки, я думаю, можно не волноваться, – я разлила по стаканам коричневую воду. – Ее наверняка погасил смертельный удар сковородкой.

– Вот именно! – ничуть не успокоенная, вскинулась Ирка. – И я, должно быть, под подозрением в нанесении этого удара!

– Почему? Только потому, что соседка Костина видела рыжую бабу в черных очках?

– Не забывай, что в первый раз парнишка схлопотал по голове в моем присутствии! И, кстати, мы так и не сказали милиции, что он приходил к нам, а это очень подозрительно! – Ирка залпом выпила степлившийся чай и продолжила: – А тебя вполне могут заподозрить в том, что это ты пырнула вилкой мастодонта и нумизмата!

– С какой стати? – удивилась я.

– Ну, что-то же соединяет вас, раз ты потащилась к нему на квартиру!

– Что-то соединяет, но не обязательно вилка! К тому же он первый ко мне притащился!

– Точно, – Ирка кивнула. – И его племянник, и его бывшая жена – все к тебе таскались, и всем им в результате раскроили головы! И какой из этого можно сделать вывод?

– Надо головы беречь! – пробурчала я и надела панаму.

Но подруга с моим выводом не согласилась:

– Надо с тобой разобраться! Похоже, что ты ключевая фигура в этом деле!

– Не в этом, Ирка! Не в этом, – я ободряюще похлопала ее по плечу и полезла в карман за мобильником.

Выключенный, он лежал там тихо-тихо, но истошно заголосил, стоило только его оживить.

– Ты где?! – даже не поздоровавшись, злобным голосом Карабаса, потерявшего Мальвину, рявкнул майор Лазарчук.

– На самом берегу Керченского пролива, – лирично ответила я.

– Собираешься покинуть пределы страны? Не советую! Я ж тебя и с того берега достану! – пригрозил Карабас.

– Достанешь, конечно, достанешь, – расслабленно согласилась я. – А зачем? Чего тебе надобно, Серый?

Ирка поперхнулась.

– Информация мне нужна, – уже не так злобно, но все еще мрачно сказал Лазарчук. – Живо рассказывай, что тебе известно о местонахождении гражданки Ульянцевой Милады Викторовны, с которой ты сначала в одной больничной палате лежала, а потом искать ее кинулась с помощью родного тебе телевидения? И, что особенно интересно, сама же поправила объявление, которое ее родственники дали! Так ты, выходит, лучше всех знаешь, как эта тетя выглядит? А откуда же ты это знаешь, а, Лен?

– Эх, Лазарчук, Лазарчук! – напевно укорила я. – Не веришь ты в лучшие качества слабой половины рода человеческого!

– Слабая половина – это кто? – с подозрением уточнил майор.

– Считается, что мы, дамы, – вздохнула я. – А получается, что вы, господа!

Я села прямо и заговорила жестко:

– Тебе Ада нужна? Приезжай, будет тебе Ада. Примерно через три час будет, если я все правильно понимаю. Ты как раз успеешь доехать. Встретимся у банкомата на КПП Порт-Кавказ!

Я снова выключила мобильник и посмотрела на Ирку. Она вернула мне долгий внимательный взгляд с довеском в виде вопроса: