Последний расчет
Шрифт:
Беате отдала ему всю шкатулку и заковыляла к комоду. Перебирая фотографии, Фрёлик нашел мятую, пожелтевшую газетную вырезку. Он осторожно развернул ее. Вырезка оказалась из «Вердене Ганг». Он прочел дату в верхнем углу: «11 июля 1965 года». Большую часть страницы занимала фотография девушки в бикини, которая позировала на вышке в бассейне. Кудри разметались по плечам; она была немного полновата в талии и бедрах. «Беате – девушка недели», – гласила подпись. Франк всмотрелся в фотографию пристальнее. Да, на снимке совсем юная Беате Браттеруд. Он поднял голову и встретился с ее унылым взглядом.
– Годы идут, – мрачно заключила она и снова отвернулась к ящику.
Фрёлик
– Ух ты! – воскликнул он.
Она обернулась. Он поднял вырезку.
– Да, я вас слышала, – ответила она.
Фрёлик почувствовал, как краснеет, и снова принялся разглядывать фотографии. Какие-то люди снимались на параде 17 мая в честь Дня конституции – молодые люди в брюках клеш, молодая женщина с коляской… На нескольких снимках он увидел смуглого, худого мужчину с зачесанными назад волосами, с изящными чертами лица. И несколько снимков Катрине он тоже нашел – очень хорошенькая блондинка с полной верхней губой. Внешне она совсем не была похожа на приемных родителей.
– Где-то тут было фото, которое я хотела вам показать, – бормотала Беате и наконец нашла, что искала. – Вот, смотрите…
На снимке худой мужчина стоял рука об руку с Катрине перед деревянной калиткой. За их спинами виднелась лесная тропинка, обсаженная соснами. Отец положил руку дочери на плечо, а она обнимала его за талию. Двое любящих друг друга людей.
– Мы познакомились так, как знакомились в старые времена, – мечтательно произнесла Беате, успевшая снова сесть.
– Вы с вашим мужем? – недоуменно переспросил Фрёлик.
– Да. В наши дни те, кто хотят познакомиться, помещают объявление в газете, в Интернете или еще бог знает где. И по телефону вызванивают. Раньше было не так. Раньше мы ходили на танцы…
Фрёлик кивнул, представляя себе, какую горечь должна была ощущать одиннадцатилетняя девочка в тот день, когда она потеряла любимого отца.
– Жестоко, – негромко сказал он.
– В деревенском клубе, – продолжала свое Беате. – Девушки стояли по стенам, а парни их приглашали… Сначала, конечно, выпивали на крыльце для храбрости. Играли настоящие музыканты. И парни дрались из-за девушек. Вы, наверное, слышали об Альфе Прёйсене – у него была песенка «Один шаг налево, один шаг направо», мол, если собьешься, девушка смеется… и еще другая, о будущих подмастерьях… Так вот, мы с Фредриком познакомились в деревенском клубе; он выбрал меня, а не другую девушку. Я вот что хочу сказать: если вы ни разу не танцевали в деревенском клубе, вы не жили!
– Верно, – сказал Фрёлик и откашлялся. – Вам что-нибудь говорит имя Хеннинг Крамер?
– Ничего.
– А Уле Эйдесен?
– Нет.
Фрёлик положил фотографии на стол.
– Вы сказали, что Катрине стеснялась своей семьи… во всяком случае, ей казалось, что она достойна лучшего. Ведь вы примерно так выразились?
– Она меня стеснялась, – с горечью ответила Беате. – Дома нашего стеснялась, того, как я выгляжу… Уж как я ни старалась, она от всего воротила нос. Грустно, конечно. Потом она стала лечиться, пошла на поправку и еще больше зазналась.
Франк медленно кивнул.
– А знаете, это с ней уже не в первый раз, – продолжала Беате.
– Что не в первый раз?
– Катрине не в первый раз умерла. Первый раз был десять лет назад. Ее чуть не убили наркотики. А теперь кто-то изнасиловал ее и задушил… – Толстуха тяжело вздохнула. Фрёлик сочувственно кивнул. – А я только об одном думаю: за прошедшие десять лет она могла умереть много раз…
Фрёлик встал и направился к двери.
Беате Браттеруд углубилась в собственные мысли, откуда ему не хотелось ее вытаскивать.
Глава 29
Годовщина
В зеленой двери имелось занавешенное окошко с армированным стеклом. За занавеской виднелась голова. Хотя проволочная сетка искажала черты лица, сразу стало ясно, что голова не мужская. Гунарстранна подал знак группе захвата, чтобы отошли подальше, а сам еще раз нажал на кнопку звонка. Заскрежетал ключ в замке; дверь открылась. На пороге стояла совсем молодая девушка. На вид ей можно было дать и пятнадцать, и шестнадцать, и семнадцать, и восемнадцать. Гунарстранна решил: как бы не четырнадцать! Хотя скорее пятнадцать… Девушка была густо накрашена; кожа на лице стала как картонная. На бледном фоне контрастом смотрелись темно-красные губы. Одежды на ней было совсем немного, и именно одежда выдавала ее истинный возраст: из-под мини-юбки торчали цыплячьи бедра.
– Реймонд дома? – спросил инспектор, лучезарно улыбаясь.
– Нет, – ответила девчонка с такой же улыбкой.
– А вы кто?
– Его девушка.
Гунарстранна кивнул:
– Доброе утро, доброе утро!
– Здрасте.
Гунарстранна обернулся к руководителю группы захвата, стоявшему так, чтобы из квартиры его не было видно. Тот без звука развернулся и отступил подальше. Гунарстранна обратился к девчонке приглушенным тоном:
– Он скоро будет?
– Вернется с минуты на минуту. Я приняла вас за него.
– Тогда я подожду внутри, – решительно объявил Гунарстранна, переступая порог.
Длинная и узкая прихожая, как почти все прихожие в старых домах, была оклеена темными, невыразительными обоями. Гунарстранна постоял перед дверью ванной, потом распахнул ее и заглянул внутрь. Ванная казалась необычно современной и очень чистой. Затем он подошел к соседней двери.
– Там туалет, – пояснила девчонка, стоявшая у него за спиной.
Гунарстранна вошел в спальню. На полу стояли выдвижные ящики комода. Широкая незастеленная постель была усыпана носками, трусиками и другими предметами туалета, должно быть вынутыми из ящиков. Гунарстранна закрыл дверь спальни и зашагал дальше. Девчонка шла за ним по пятам с неуверенным видом. Кого она впустила в квартиру? Гунарстранна зашел в гостиную – там царил полный порядок. Реймонд Скёу оказался коллекционером. Он собирал старые виниловые пластинки. Три стены из четырех от пола до потолка занимали полки, забитые ими. Наверное, пластинок у него собралось несколько тысяч. Только на двух полках стояли компакт-диски. На несколько лет прослушивания, подумал Гунарстранна, глядя на четвертую стену с двумя окнами. Окна гостиной выходили на улицу. У этой стены стояла большая суперсовременная аудиосистема с огромными, в человеческий рост, колонками. Он неторопливо прошелся по гостиной, выглянул на кухню. Там царил такой же беспорядок, как и в спальне. Грязная посуда скопилась, видимо, за несколько дней. У раковины громоздились горы тарелок с присохшей коркой, чашки с остатками кофейной гущи. Судя по запаху, мусорное ведро тоже очень давно не выносили.
Девчонка стояла посреди комнаты, обняв себя руками.
– Вы кто? – спросила она наконец.
Гунарстранна подошел к окну, подал знак стоявшим внизу полицейским, покачал головой и достал мобильный телефон.
– Я приятель Реймонда, – доверительно сообщил он, не тратя слова понапрасну.
– Меня зовут Линда, – сказала девчонка, улыбаясь, как улыбаются хорошо воспитанные девочки, когда не уверены в себе, но хотят произвести хорошее впечатление.
У Гунарстранны в руках зазвонил мобильный.