Последний рассвет Тарайи
Шрифт:
Зор был сыном истинной гарийки и бывшего императора Красного солнца Амура, или как его иначе некоторые звали – Асур. Мать его погибла, недолго прожив после рождения Зора, а отец умер сразу же после войны с армией Таримана, тогда Зору было всего пять лет. В той битве Амур и Яр стояли плечом к плечу и одержали победу, вот только радости им она так и не принесла, изменив жизни одних навсегда, других завершив вовсе. Зор часто приходил с равнины в предгорья к Яру в надежде отыскать тот ответ, как-то помочь вернуться им всем в родной дом. Он из-за этого сильно переживал, но Яр был упрям и наотрез отказывался возвращаться.
Они давно уже стали добрыми друзьями, еще с тех пор, как Зор был совсем мальцом, с момента смерти его отца. Всегда встречали рассвет солнца в полной тишине, проникаясь каждым его мгновением. Это уже стало их добрым личным ритуалом. После восхода,
– Говори уж, вижу, не терпится, – нарушил тишину Яр, видя, как его гость неспокойно вздыхает время от времени.
– Сон мне снился накануне, – наконец произнес Зор, ожидавший разрешения начать свой, как ему казалось важный рассказ, но не решался нарушить тишину рассвета.
– Хм… – Яр нахмурил брови, – Былое иль грядущее? Или может разум сыграл с тобой в прятки? Гарийцам сны не снятся. Мне снятся все чаще, но я утратил искру, поэтому смирился. Ты же чист. В прошлую луну был сон, и снова? Что гложет тебя, чем разум забиваешь? – недовольно буркнул Яр, исподлобья глядя на парня.
– Я жил в странном мире… хотя, иногда мне казалось, что это был мой друг, глазами которого, я смотрел на ту жизнь. Там много людей было, и все мы сидели в каких-то серых мрачных темницах высеченных из застывшего камня, выстроенных до небес. Их было огромное множество, и убежать оттуда не представлялось возможным. Помню, все мы ждали чего-то, и я ждал, но был рабом и все рабами были. Я убегал иногда оттуда, убегал с цветущей весной, она благосклонна была, давала мне свободу, но возвращался вскоре, не найдя выхода. И вся моя жизнь была ужасна, я не понимал, как попал в те сплетения, словно кощунами выстроенные, без выхода и входа. Люди несчастны были, болели много все…хм…. Представляешь, Яр, абсолютно все и даже я! Мое тело разрывала боль грызучая, безжалостная. Она сжигала каждую клетку изнутри, особенно наслаждаясь с упоением моим безволием. Я не мог совладать с телом, не мог настроить, понять его. Мы утоляли жажду затхлым питьем, дурманили им разум, чтобы забыться. Мы ели пищу сплошь источающую смрад, давясь плотью мёртвых. Тот мир выстроил зверобойни для утоления голода нашего. Их было столько, сколь звезд мы нынче провожаем поутру. Мы пили кровь и давились внутренностями тлеющими, дышали гарью пожаров, поддерживающих ту жизнь. Но вот однажды я нашел выход, как ни странно боль помогла. Мне удалось вновь благодаря весне цветущей сбежать. Я помню, что был здесь, в этих горах, – махнул Зор рукой в сторону простиравшегося хребта, – открыв некую тайну, я умер в том мире, но одновременно я очнулся в нем вновь в момент смерти, без возможности уйти навсегда.
– Странный мир рисуешь, – усмехнулся Яр, поднялся, подошел к уже заготовленной охапке хвороста, достал из-за пазухи небольшой продолговатый камень, вытащил меч из ножен и четким движением, проведя камнем по лезвию, высек мощный всполох искр, тут же подхвативших пламя сухого трута. – И что же люди? Кто управлял ими, кто рабами сделал? Какую ношу тянули для хозяина своего?
– В том и суть, что никто нас не неволил, никто рабами не делал, сами и сделали, но как, не понимаю. Я в рабстве был добровольном, сам туда пришел, повесив ярмо. Пытался убежать, но возвращался каждый раз. Ложь ношей нашей была. С ней мы просыпались и с ней засыпали. Мы лгали друг другу и себе, и чем ярче был обман, тем крепче стягивались оковы, но к этому стремились. Яр, понимаешь?! Это было главной сутью того мира! Тот, кто старался быть честным – быстро погибал. – Зор придвинулся ближе к огню и взял протянутую Яром чашу с благоухающим напитком.
– Видать разум твой путать тебя начал. Не ходи сюда больше, ты убьешь ту чистоту, что есть в тебе по роду. Не бывать такому миру никогда, это невозможно! Мы уйдем скоро на ту сторону гряды. Сирхи зачастили, – матерый воин нахмурил брови и уставился в пламя огня, отражаемое в его глазах рыжими всполохами.
– Нет, Яр, не разум путает мысли мои, то мы с тобой были и все гарийцы, мы все были теми рабами и будем ими снова и снова, пока не сумеем выбраться из этой круговерти. Пробудившись, я понял это явно, как так же явен этот Ра, – кивнул в сторону уже взошедшего солнца Зор.
– Нет же, – рассмеялся Яр, – Такое даже сказители пришлые не придумают, ведь глупо. А сам рассуди, как в глупом мире жить, он погибнет тут же. Поэтому не тревожься мыслями пустыми, Зор. Не бывать такому миру никогда!
– Скажи, Яр, ты когда-то говорил, что отец мой в самый последний миг жизни своей улыбался, так ли это?
– Так, – коротко ответил Яр.
– Значит, мама за ним все-таки пришла… Хм… Я порой часто думаю, смог ли он подняться к ней или нет? Почему так произошло? Почему Гарийцы сумели сохранить в себе чистоту, а другие люди не смогли этого сделать и им приходится все долго вспоминать, мучительно дорого принося горькую плату за эти воспоминания? Где та развилка, на которой мы разошлись по разные стороны?
– Ты сложными вопросами задаешься, Зор, – ответил Яр, прикрыв глаза и глубоко вдохнув утренней прохлады.
– Они не сложны. Важно лишь понять – когда мы разошлись, и все встанет на свои места. Я обещаю тебе, Яр, что найду этот ответ, и может быть тогда, ты сможешь вернуться домой. Все люди смогут начать возвращаться! Все, кто ушел и даже отец мой. Сирхи вернутся. Все. Абсолютно все! – воодушевленно ответил Зор.
Яр недоверчиво усмехнулся, посмотрел по-отечески снисходительно на парня, – Знаешь, когда-то и я был таким, как ты. Верил, стремился, мечтал. Но потом мне пришлось убивать. – Яр осёкся, недовольно ещё что-то буркнул себе под нос, – Пойдём! – подхватился он вдруг со своего места, и подошел к противоположному обрыву, – Смотри! – махнул он в сторону далекой северной сопки со слегка оплывшими, но все еще четкими гранями, – Это древний путь из Яви в Правь, там и есть все ответы. Пращуры им пользовались когда-то. Таких дорог много по гряде, да и по земле всей. Никто сейчас не знает уж подробностей, да и без надобности. Нет сейчас той многомерности, которая была. По этим дорогам великие пращуры ступали сквозь время и пространство, они бы ответ наверняка указали.
– Я все тропы здесь знаю, но путей новых не встречал. Где же они?
– Там – вновь махнул Яр рукой в сторону далекой сопки, – Я тоже не встречал тех троп, но отец мне рассказывал о них. Они есть, их множество великое по земле. Гряда хранит эти дороги видать хорошо.
Яр вдруг насторожился, затаив дыхание, приложил палец к губам, давая понять Зору, что бы тот тоже замер. – Стой не шевелись! – скомандовал он и медленно подошел к противоположному обрыву, где догорал костер, тихо потрескивая.
Около двух десятков человек шустро двигались по склону к вершине в их сторону. Они уже были довольно близко.
Весна гнала неугомонных сирхов вновь и вновь в неприступную Гарию, подстегивая жаждой наживы нетронутого края. Даже огромные потери от встреч с небольшим войском Яра не могли заставить полудикий кочевой народ отказаться от этой затеи. Сирхи были довольно искусными воинами, жадными до завоеваний. За хребтом в южной части материка от них не было продыху, что разорив множество окрестных племен и мелких народцев, некоторые добровольно устремились под покров соседних империй. С последними, сирхи не стремились конфликтовать и с каждым годом оставалось все меньше и меньше мест для порабощения. В связи с этим, почти все свои силы кочевники устремили в сторону загадочной Гарии, завоевать которую пока не получалось вот уже второе десятилетие, но упорный народ не оставлял попыток, с каждым летом предпринимая новые. Гария для них казалась спасительной тростинкой. Быстро растущие империи лишали легкой наживы. Сирхи мельчали, постепенно растворяясь мелкой пылью среди растущего могущества Красного Солнца и соседнего Дакана.
Яр поначалу хотел вступить в схватку, тем более что пара десятков пусть и хорошо подготовленных кочевников, для него не являлись большой проблемой. Когда-то в тысячу бойцов и в две тысячи мечей, они сумели сокрушить поистине огромную армию Таримана почти без потерь. Да и позднее всегда выходили победителями в битвах с Сирхами по численности намного их превышавшими.
Яр являлся искуснейшим бойцом. Он никогда этому не учился, но будучи по роду Гарийцем, ему с детства были доступны самые сокровенные тайны жизни. Он, как и все его родичи, мог с легкостью управлять собственным телом на уровне совершенства настолько, насколько это было возможно в самых немыслимых проявлениях движений, реакции, силы. Еще тогда придя в стан императора Амура, воюющие всю жизнь имперские генералы были поражены способностями юного гарийца. Как оказалось позднее, эти способности были абсолютно у всех жителей той загадочной страны. И сейчас Яр мог с легкостью отбить нападавших, но рядом был Зор, давно уже ставший сыном для него. Больше всего искусный воин боялся, что Зор может встать на тропу войны. Этого он допустить не мог и тем более не мог начать убивать на его глазах.