Последний реанорец. Том III
Шрифт:
После его слов я лишь обернулся ко всему скопу наблюдателей, которые с изумлением и ошеломленным выражением лица наблюдали за сценой и произошедшим. Несколько Трубецких, которые наблюдали за всем, словно завороженные. Потёмкин выглядел так, будто сметаны обожрался. Ростислав, который незаметно показал мне большой
Алина и Прасковья отчего-то оказались совсем ярдом с Алексеем Трубецким, причем у самой арены, а на милых мордашках узнавалось беспокойство. Неужели переживали? Вот так номер.
А затем мой равнодушный взгляд прошелся дальше по остальным, а после нашел того, кого я и искал.
Осокин был уже на пределе. Правда, за напускным равнодушием скрывалась злоба и ярость, и всё его семейство выглядело идентично.
Мне даже показалось, что тот отрицательно качнул головой, вот только уже было поздно, я вновь вернулся к созерцанию самодовольного Андрея.
Впервые меня называют тем, у кого кишка тонка.
— Ты… глупец! — шепнул я ему одними губами. — И проигравший здесь только один. И это… тоже… Ты!
Кисть моя дёрнулась резко и подалась чуть вперед, и спиральное лезвие вошло почти наполовину в глотку Андрея с тихим хрустом и хрипом умирающего, но для меня это была не более чем предсмертная мелодия, которой можно лишь наслаждаться. Алая кровь заструилась по моей руке и потекла дальше, заливая всю округу и меня самого до безумия горячей кровью. Пару мгновений Осокин сверлил меня неверящим взглядом, но стоило мне отпустить его и вынуть джад, как тот завалился набок и быстро затих. Муки его… прекратились.
— Запомни, Осокин, — громко провозгласил я, указывая на того окровавленным орудием и с каждым моим словом
Я лишь успел сделать пару шагов от тела по направлению к выходу с арены, как вдруг до меня донесся обезумевший от горя истеричный и надрывный голос Елены Осокиной, которую удерживали другие жены князя, и возглас её был подобен грому над головой:
— ТЫ ТВАРЬ! И КОГДА-НИБУДЬ ТЫ СДОХНЕШЬ! БОГОМ КЛЯНУСЬ! ТЫ СДОХНЕШЬ, ЛАЗАРЕВ!..
Все Осокины были в полнейшей ненависти по отношению ко мне, правда, улыбалась только одна женщина среди них. Остальные же зрители излучали только изумление её поведением.
— Победитель в данной дуэли — Лазарев Захар! Честь рода Решетниковых восстановлена! — громко провозгласил Трубецкой с понимающей улыбкой, перебивая вопли княгини, а у самого входа маячила его племянница с такой же улыбкой.
Но в следующее мгновение реанорские чувства заподозрили что-то неладное, и я уже было хотел оглядеться по сторонам, как внезапно до меня вновь донесся крик Алины, а сама боярышня внезапно оказалась подле меня и заслонила своим телом:
— ЗАХАР, БЕРЕГИСЬ!
В последний миг краем глаза успел заметить, как Алексей и Прасковья рванули тоже ко мне, отстав от Алины всего на пяток шагов, а затем нечто странное блеснуло во мраке ночи, и устремилось в мою сторону. Лишь на инстинктах я успел схватить и отстранить девушку в бок, а через долю вдоха холодный и непроницаемый омут тьма полностью поглотила меня без остатка.
Конец третьего тома