Последний самурай
Шрифт:
Он сказал: О!.
Он сказал:
kono Kikuchiyo to iu no ga omau ka?
конo Кикутиё то иу но га омаэ ка?
Так Кикутиё, о котором идет речь, это ты?
Я сказал:
sayo de gozaru
саё
Правильно
Он сказал:
yoku kike kono Kikuchiyo m"osu mono ga onushi ni machigai nakereba
ёку кикэ коно Кикутиё мосу моно га онуси ни матигай накэрэба
Послушай, если ты действительно Кикутиё, о котором идет речь
onushi wa tonen totte jusansai
опуси ва тёнэи тоттэ дзюсансай
то в этом году тебе должно исполниться тринадцать
kono keizu doko de nusunda?
коно кэйдзу доко де нусунда?
Этот свиток с генеалогическим древом, где ты его украл?
Я сказал:
uun? Uso da! chikush"o! tem"e nani ittenda?
уун? Усо да! Тикусё! тэмээ нани иттэнда?
Что? Это ложь! Вот дерьмо! О чем это ты?
Он рассмеялся. Я сказал
Вы выпустили несколько строк. Он сказал
Давным-давно не видел этого Кикутиё-сан.
Тут вдруг я вспомнил, что если верить японско-английскому словарю «Коданся», «кисама» означает ГРУБЫЙ и является очень оскорбительным словом. А согласно новому Японско-английскому словарю издательства «Нью Краун», «коно яро» означает «ты свинья». А если верить Японскому словарю уличного сленга, «бака» — наиболее популярное в Японии ругательство, «бака ни суру» означает «не долби мне мозги», а «сиягаттэ» — оскорбительный деепричастный оборот. Потом я подумал, что лучше вовремя остановиться.
И подошел к роялю. Это был «Стейнвей», и он являлся единственным предметом обстановки в комнате, не считая свернутого спального мешка и чемодана.
Я сказал
А известно ли вам, что Гленн Гульд практически перестроил всю систему записи на компакт-диск таким образом, что звучит так, будто бы он играет вовсе не на «Стейнвее»?
Он сказал
Да это каждый дурак знает.
Он спросил
Ты играешь на фортепьяно?
Я ответил
Только не Алкана.
Я сказал
Могу сыграть «Никакой я не бабник».
Он сказал
Ладно, это не важно. Уроков я не даю. Даже концертов теперь не даю.
Я сказал
А я вовсе не за уроком сюда пришел.
А потом спросил
А почему вы не даете концертов?
Он принялся расхаживать взад-вперед по пустой комнате. А потом сказал
Просто всякий раз, когда даю концерт, он получается нестандартным по времени. Слишком затягивается. Люди опаздывают на транспорт, и это портит им настроение. И впечатление от концерта — тоже.
А потом он вдруг рассмеялся. И сказал: Мне почему-то всегда казалось, что лишние несколько часов ничего не значат, но люди просто не успевают на поезд.
Он продолжал расхаживать по комнате. А потом сказал: Люди постоянно давали мне добрые советы.
Я сказал
Почему бы вам не записать компакт-диск?
Он остановился у окна. И сказал
Да никто не купит вещь, которую бы мне хотелось записать на компакт-диске, а потому я не могу позволить себе записать компакт-диск, который никто не будет покупать.
Я сказал
Вариации на тему вариаций по вариациям.
& он сказал
Ну, что-то в этом роде.
Он сказал
Смешно, что люди не хотят покупать такие вещи.
И снова принялся расхаживать по комнате. А потом сказал
Когда играешь какое-либо музыкальное произведение, то его можно исполнить множеством самых разных способов. И ты не устаешь спрашивать себя: а что, если?.. Пробуешь исполнить и так и эдак, и в стиле «а что, если». А когда покупаешь компакт-диск, там только один ответ на вопрос. И никакого «а что, если» быть просто не может.
Он сказал
В Японии то же самое, только в каком-то смысле даже еще хуже. Люди каждый день садятся в поезд. Садятся в поезд, едут, потом выходят, а к концу дня снова садятся, и так день за днем.
Он сказал, что если это считать мыслимым, то тогда немыслимое, должно быть...
Он сказал, что даже если человек не интересуется музыкой, сама идея, что может быть множество других вариантов...
Он остановился у рояля. И сказал
Но, как правило, людям не слишком нравится музыкальный отрывок, он начинает нравиться, только когда они к нему привыкнут.