Последний самурай
Шрифт:
И он начал пощипывать одну из тонких стальных дискантовых струн. Пинг пинг пинг пинг пинг. Пинг пинг пинг
И сказал
Я сам застрял, точно в глубокой колее. Наверное, слишком долго этим занимался. Твержу себе, что должен проглотить пилюлю, играть свои фрагменты из произведений, вернуться к слушателям. Что толку проводить всю жизнь в этой комнате?
Пинг пинг пинг
Хожу и смотрю на компакт-диски.
Пинг
Существуют сотни компакт-дисков с записями целых музыкальных произведений, сыгранных один раз для тысяч людей, которые желают получить
Пинг
И эти тысячи людей в полном порядке и будут и дальше пребывать в полном порядке, даже если я не стану играть мои фрагменты.
Пинг пинг
Но всегда найдется кто-нибудь, хотя бы один человек, который захочет услышать то, чего нельзя услышать на этих записях. Чего не существует больше нигде в мире, ни на каких пластинках и дисках.
Пинг пинг пинг пинг пинг
Он сказал
Я просто не могу позволить себе записать компакт-диск, который купят всего лишь 5 человек. И однако в самой идее сыграть мои фрагменты с концертами для тысяч людей все же что-то есть. Ведь тогда этим людям предоставится возможность выбора, и со временем их станет больше, чем 5 человек.
Он сказал
А какую пользу принесу я им, если буду и дальше торчать в этой комнате?
Я сказал
Знаете, я могу позволить себе записать диск, который никто не купит.
& он сказал
Что?
Он сказал
У тебя что, есть 10 000 фунтов?
Я сказал
У меня есть вещь, которая стоит целую кучу денег. Я могу выручить за нее целую кучу денег,
& я достал из рюкзака шелковое сердечко, которое подарил мне художник. Оно было завернуто в целлофан, белый шелк был до сих пор белым, а кровь на нем потемнела и стала коричневой.
Он спросил
Что это?
Я объяснил, и тогда он сказал
Первый раз о нем слышу. Впрочем, спасибо. Спасибо и извини, но я не могу это принять.
Я сказал, что он может, а он ответил, что не может; я сказал, что он может, а он ответил, что нет.
Я сказал: А что, если
Он сказал: Что «что, если»?
Я сказал: Что, если это вопрос жизни и смерти?
Я сказал: Что, если это вопрос судьбы, которая хуже смерти?
Я сказал: Что, если люди, которых называют Самаритянами...
Он перебил меня: Кто?
Я сказал: Самаритяне. Это группа людей, которые считают, что на свете нет ничего хуже смерти. Им всегда можно позвонить, если вдруг начнется депрессия.
Он сказал: Ну и?..
Я сказал: Что, если человек позвонит Самаритянам, но они ему не помогут? Что, если человек вынужден день за днем делать одно и то же? Что, если человек вынужден день за днем мотаться по кольцевой линии, все по кругу, по кругу и по кругу? Что, если на свете живет человек, считающий, что мир стал бы лучше, если бы каждый, кому нравится тамильская слоговая азбука, мог бы иметь доступ к этой самой тамильской слоговой азбуке? Что, если на свете существует человек, все время меняющий тему разговора? Что, если есть человек, который никогда никого не слушает?
Он спросил: Ты имеешь в виду кого-то конкретно?
Я ответил, что рассуждаю чисто гипотетически.
Он спросил: А как ты думаешь, что может значить этот чисто гипотетический компакт-диск для чисто гипотетической личности?
Он улыбался. И нежно пощипывал струны рояля.
Я сказал: Что, если это лицо сойдет с кольцевой на «Эмбэнкмент», перейдет через мост Ватерлоо, сядет на поезд, идущий в Париж, приедет в этот самый Париж и пойдет устраиваться на работу к какому-нибудь знаменитому скульптору?
Он сказал: И все это из-за какого-то дурацкого компакт-диска? Да ты на какой планете живешь?
Я сказал: Суть в том, что на этой планете проживают всего лишь 5 человек, которые купят этот компакт-диск. И совершенно очевидно, что большинство людей не станут сходить на «Эмбэнкмент» из-за этого самого диска. Но возможно, тот человек, что купит этот диск, там сойдет
Я сказал
Это тот тип человека, который считает, что скука хуже смерти. Это того типа человек, который хочет во всем разнообразия. Того типа человек, который скорее умрет, чем станет читать журнал «Спортивные лодки» или «Водные лыжи».
О, сказал он. Так, значит, такого типа человек.
И начал наигрывать на струнах рояля главную музыкальную тему из «Семи самураев».
Тогда уж лучше вообще не прикасаться к этим «Спортивным лодкам» и «Водным лыжам».
И он заиграл ту же тему на басовых нотах.
Я сказал
Давайте попробуем взглянуть на это иначе. Вам вовсе не обязательно выпускать сотни компакт-дисков. Можете записать 5-10 для себя и 5 для меня. Тогда во всем мире их будет всего 10, и они приобретут особую ценность. Допустим, за это сердечко можно выручить 10 000 фунтов, допустим, создание дисков обойдется в 1000 фунтов, допустим, они будут продаваться по цене никак не меньше 1000 за штуку. Тогда мы сможем даже остаться с прибылью. А если получится — бесплатно отдать один диск человеку, которому все равно, опоздает он на последний поезд или нет.
Он вновь вернулся к высоким нотам. Пинг пинг пинг ПИНГ пинг пинг ПИНГ пинг пинг пинг
Похоже, мои аргументы показались ему неубедительными.
Я сказал: Я могу научить вас иностранному языку. Вы хотите выучить язык?
Он спросил: Какой язык?
Я сказал: Могу научить вас считать до 1000 по-арабски. Я знаю 20 языков, но если вы захотите выучить какой-нибудь другой, я и его тоже выучу. Я сказал: Или могу научить вас периодической таблице Менделеева. Или технике выживания.
Он спросил: Технике выживания?
Я сказал: Ну, к примеру, как находить и есть съедобных насекомых.
Он сказал: А если мне не хочется есть съедобных насекомых?
И снова вернулся к басовым струнам. Дум дум дум ДУМ дум дум ДУМ дум дум дум.
Я спросил: Что вы хотите, чтобы я сделал? Хотите, чтобы вернулся через 10 лет? Но тогда может быть и поздно.
Настала короткая пауза. Он задумчиво разглядывал струны рояля. Мне показалось, я чем-то его зацепил.
Затем он вынул из кармана вторую руку и начал подбирать мелодию самурая уже на двух струнах.