Последний Секрет
Шрифт:
– Ага, договорились. – Ответил я, уже запрыгивая в открытый прицеп, полный морковки.
Там же сидел ещё один мужчина, помладше возницы и намного крепче его. Пассажир оказался общительней, так что беседа текла своим чередом, пока дорога текла своей.
Мужчину в повозке звали Зимовит, а возницу Копимир, и они были братьями. Когда-то оба пахали в поле на графа Ксалбадора, пока не переехали в деревушку на востоке, где стали выращивать овощи, да продавать в Неашоре на ярмарках. Сейчас вот везли морковь, ведь больше в этом году почти ничего
Ближе к вечеру я начал клевать носом от усталости, и никакие разговоры не помогали мне взбодриться. Было понятно, что в порт до заката мы не доедем, так что, Копимир предложил свернуть с дороги на побочную, что ведет на ночную поляну неподалеку. Вдоль дорог часто образовывались такие места. Ночные поляны, домики, побережья – они служили безопасным местом для путников, что собирались вместе на ночлег. По дорогам проезжали десятки экипажей за день и некоторые из них точно останавливаются в подобных развилках, начиная занимать места с вечера.
С трудом повозка преодолела путь по грязи до той самой поляны, на которой уже сидели люди. Один всадник, что обогнал нас не так давно, и большой обоз с шестью пассажирами, среди которых был ребенок и две женщины. Разгорался костер, подле него мужчины поставили здоровенный котел, а женщины резали мясо на пеньке поодаль. Поделившись морквой и специями из моего запаса, мы обеспечили себе место у огня и могли рассчитывать на чашку супа.
Народ общался своими компаниями, тесно прижавшись друг к другу, пока один из мужчин, что прибыл с обозом не начал разговор, обращаясь ко всем.
– Кто что слышал из Желтого Города?
Люди хмуро переглянулись между собой.
– Я слышал, что карантин нескоро закончится, – отозвался всадник, – даже бедные кварталы ещё не предали огню.
– Да, до зимы точно врата не откроют. – Согласился один из мужей в кругу. – Пока жрать не захотят.
– Может и до зимы не откроют, – вставил всадник, – кому надо, тот зайдет и выйдет.
Он имел ввиду тайные ходы в город, которыми часто пользовались контрабандисты и всякого рода беженцы.
– Не… Говорят туда только пускают, а на выходе вылавливают. – Произнесла молчащая до этого женщина. – У меня там родня живет в Падшем Короле, так что я-то знаю.
Перемыв кости клану Драак, люд начал разговоры о тяжкой зиме, неуклонно приближающейся к порогу, и о раздорах среди восточных семей. После, конечно, рассказывали о нападениях вечной напасти зверей и чудищ, при которых дети жались к друг другу от страха, а Неро начал ворочаться во сне.
Ещё говорили о поглощенных мраком зверей и людей, о напастях упырей, повелителе пиявок и блошином короле. Пугали
Дискуссия разрасталась, все спорили, кто и о чем слышал, перемалывая зерна правды и лжи в один хлеб.
К Велитару это всё, лучше пойду спать. Завтра опять тяжёлый день, а я и так весь дрожу от рассказов, да и Неро уже проснулся, встревоженный моим беспокойством.
Я отошёл от костра, около которого не угасал разговор, и отправился к повозке.
Забравшись внутрь, я кинул на кучу морковки свою сумку, чтобы положить её под голову, и, прижавшись к стенке телеги, заснул, свернувшись калачиком.
Проснулся я от утреней зяби и головной боли. С другой стороны телеги спал Зимовит, брат его видимо остался сопеть возле костра.
Было ещё темно, я проспал недолго, встав ещё до рассвета, отлежав себе бок на твердом настиле. Но, не это было причиной моего пробуждения.
Зов становился сильнее с каждым днём и вскоре я не смогу уже вести подобный образ жизни, и мне придется отправиться в паломничество в Храмовые земли.
Я спрыгнул с телеги, и прыжок отдался мне пульсирующей болью в висках. Пошатываясь, я побрел к роднику, откуда открывался вид на гряду на западе, и чащу на востоке.
Сам виноват. Вчера торопился выйти из города и пропустил молитву, позже перенес тяжелое испытание в горах, почти не ел весь день, и теперь расплачиваюсь за свои ошибки.
Я сел на колени, возле журчащего ручья, лицом к востоку и стал ждать рассвета, вперив взор в сторону горизонта, в нетерпении.
Я слышал голоса в голове, но слов разобрать не мог. Они о чем-то спорили, всё яростней и громче, отзывы их криков бились в моём черепе безжалостной пыткой. Глаза слезились, и помутнение не давало мне рассмотреть, как близко заря.
Зов становился громче и громче, приступы боли всё сильнее и сильнее, я уже еле сдерживал себя, чтобы не упасть.
Долгожданный свет появился вдали, смущенно выглядывая из-за лесного ландшафта, красным знаменем даруя мне надежду на спасение.
Ромб. Райд.
Ну почему я? За что ты выбрал меня?
Пальцы в стороны. Футарх.
Почему я должен проходить через все эти мучения, ведь я даже не принадлежу твоему роду?
Треугольник. Анеуз.
За что эта боль? Разве я не натерпелся её от людей ещё в детстве? Почему и боги наказывают меня?
Прекрати это. Я слышу тебя, я не забыл.
Путь паломника.
Эпопея.
Устой…
… Не предам я обета, ведь мой заговор крепок
Пускай меня судит зеркало света,
Оно мне не даст пасть до тех пор,
Пока я несу свой приговор…
Пока я несу приговор.
… и Опора.
И, хотя слезы текли по моим щекам, голоса тихо отступали под давлением солнечных лучей. Когда первые из них коснулись моего лба, боль исчезла, растворившись в уходящем сумраке, оставив меня наедине со скулящим Неро.