Последний штурм

Домогацких Михаил Георгиевич

Разбирая в штабе округа итоги недельных боев, Нгуен Као Ки говорил, не сдерживаясь в выражениях:

— Генералы, полковники, майоры этого гарнизона опозорили свои звания и мундиры. Вы думаете, что вас послали сюда отдыхать, играть в рулетку, спать с проститутками, спекулировать? Не стройте возмущенного выражения на лице, генерал Фань. Решением президента вы смещены со своего поста и предстанете перед офицерским судом, — пригвоздил вице-маршал генерала Фаня, заметив, что тот хотел выразить несогласие. — В трехстах километрах от Сайгона, в стратегически важном месте для всей нашей армии происходит невероятное: противник захватывает город, откуда он, будь у него бронетанковые подразделения, мог смело

двинуться на Сайгон, и его уже никто бы не задержал. Я считаю, что пятьсот с лишним убитых и раненых и один, — к сожалению, всего только один покончивший самоубийством, — безжалостно и жестко произнес Ки, оглядывая пристыженных офицеров, — это дешевая плата. Ведь если бы противник располагал силами, ему ничего не стоило бы превратить в развалины даже американский центр ядерных исследований. Вы хоть задним-то числом понимаете, к каким последствиям это могло бы привести? Да нет, вижу, это не для вашего ума.

Он еще долго отчитывал собравшихся и в конце сказал, что верховное командование извлечет урок из этого позорного события и не допустит в дальнейшем ничего подобного.

Когда сведения о боях в Далате стали известны американским журналистам, газета «Санди ньюс» написала в сообщении из Сайгона: «Нападение партизан на важный южновьетнамский город Далат, который считается ключом к воротам Сайгона, явилось самой крупной их военной акцией после коммунистического наступления в начале 1968 года, когда в руках Вьетконга оказались не только важные стратегические пункты во всем Южном Вьетнаме, но даже само американское посольство. Только чудом в руки коммунистов не попали секретные отсеки посольства и сам Чрезвычайный и Полномочный Посол США в Сайгоне Элсуорт Банкер. Впрочем, вопрос об этом еще не снят окончательно».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сто первая американская авиадесантная дивизия, сильно потрепанная во время боев за Фусань, была переброшена в предгорье, как их еще по-старому называли, Аннамских Кордильер, в район, расположенный в ста километрах южнее реки Бенхай и всего в сорока километрах от Хюэ, бывшей столицы и резиденции вьетнамских королей, объединивших в начале прошлого века, после разгрома северных завоевателей, Вьетнам в единое государство. Штаб экспедиционного корпуса считал, что после пополнения людьми и новой техникой дивизия, расположенная на удобных позициях небольшого плато, поднятого на 935 метров над уровнем моря, укрепится, создаст надежную оборону и возможность в любой момент самой вести активные боевые действия. Через год с небольшим побывавший в дивизии генерал Абрамс остался доволен и боевым состоянием десантников, и надежностью созданной ими обороны.

— Я думаю, правильно будет впредь именовать эту крайне важную для нас позицию «высота-935», — предложил он за обедом. — И я поднимаю тост за то, чтобы ни один десантник не оставил эту высоту под давлением противника. Вам предстоит быть недремлющим оком в охране боевых коммуникаций и в выполнении специальных заданий по подавлению опасных очагов сопротивления Вьетконга. Но мы пока не будем загружать вас работой. Учитесь, тренируйтесь и готовьтесь к тому, чтобы участвовать в крупных операциях.

Во время сухого сезона, который продолжается здесь с марта по август, дивизия была готова в любое время сняться с занимаемой позиции и вылететь в нужном направлении. Но ее так и не бросили на большие дела. Она участвовала лишь в мелких карательных налетах. И в этой обстановке, естественно, стало притупляться ощущение опасности. Каждый день солдат видели, кажется, бессмысленно бродящих с корзинами за плечами местных жителей в экзотических нарядных одеждах, добывающих коренья, какие-то плоды и траву: «Все это, оказывается, идет у них в пищу, — поражались американцы. — Да, впрочем, что с

них взять, с этих полудикарей?» Сначала экзотических собирателей охотно фотографировали, но потом это наскучило. Родные, полюбовавшись цветными кодаковскими снимками дикарей, писали тревожные письма: «Это же как наши индейцы, и как вы там не боитесь жить рядом с ними? Загоните-ка вы их, ребята, поглубже в резервации, чтобы они не портили вам настроение».

Все чаще офицеры, да и солдаты, совершали поездки в Хюэ. Этот город с Цитаделью и Запретным императорским городом под влиянием размещенного в нем американского гарнизона терял прежнюю чопорность. Американским парням нужны были увеселительные заведения с барами и девочками, и спрос родил предложения: из усвоившего американский образ жизни Сайгона приехали с деньгами и девочками оборотистые предприниматели и создали все, что, по их мнению, необходимо американскому солдату, чтобы чувствовать себя как дома.

Командир одной из бригад дивизии подполковник Артур Бритт встретил в Хюэ своего школьного приятеля. Встретил при совершенно неожиданных обстоятельствах. Солдаты его бригады, отпущенные провести уик-энд в Хюэ, влипли в неприятную историю. Выпив лишнего, трое из них, бесцельно шатавшиеся но главной улице, выходя из увеселительного заведения, увидели молодую красивую вьетнамку, проезжавшую мимо них на велосипеде. Здоровяк Билл вдруг рванулся с тротуара, остановил велосипед и как пушинку поднял девушку на руки. Велосипед упал на дорогу, продолжая мелькать спицами вращающегося переднего колеса. Из сумки, висевшей на руле, разлетелись книги и тетради: девушка была студенткой.

— Во, ребята, какой сладкий тропический фрукт я сорвал для вас, — хохотал верзила, увертываясь от легких ударов ошеломленной девушки. — Посмотрите, хватит нам ее на троих, а?

Пьяные приятели оценивающе ощупали девушку, зажав ей рот ладонью, чтобы не визжала:

— Попробовать можно. Не хватит, найдем еще одну.

— Я тоже так думаю, — согласился верзила Билл, направляясь в скверик, срывая легкую одежду с девушки.

Девушка вцепилась зубами в руку насильника, и он, взвыв как зверь, разжал ей рот. Истошный, нечеловеческий крик огласил улицу. Патруль из двух солдат под командованием лейтенанта, находившийся неподалеку, бросился на этот крик и застал потрясшую их сцену: распластанная на траве, придерживаемая за руки и ноги двумя пьяными солдатами, лишившаяся сознания девушка и верзила, готовящийся совершить насилие. Лейтенант, не раздумывая, нанес верзиле удар в челюсть. Солдаты патрульной команды взяли на прицел и его дружков, которые отпустили девушку. Она поднялась с земли, безумно посмотрела вокруг себя и, не обращая внимания на наготу, медленно пошла из сквера.

— Звери! — в сердцах произнес лейтенант. — Дикие звери. Таких надо убивать, как бешеных собак.

Верзила Билл очухался, сел, все еще крутя головой.

— Штаны надень, подонок! — приказал ему лейтенант.

Билл поднялся, надел штаны и вдруг сделал мощный выпад в сторону лейтенанта. Но тот был начеку и увернулся, а Билл плашмя грохнулся на землю. Он не успел и сообразить, как наручники захлопнулись на заведенных за спину руках. Его приятели, сразу протрезвев, пытались бежать, но патруль задержал их. Всех троих доставили в комендатуру.

Майор Алекс Ли, которому доложили о случившемся, пришел посмотреть на арестованных. Брезгливо поморщившись, он приказал отвести их в камеру, допросить и завтра передать дело в трибунал.

— Это за что же в трибунал, майор? — нагло задал вопрос Билл. — За какую-то вьетнамскую пигалицу? Тогда вашему трибуналу больше делать будет нечего, — он был еще пьян. Повернувшись к лейтенанту, он с ненавистью и злостью прошипел: — А тебя, черномазый, и твоих дружков я постараюсь подкараулить в укромном местечке.