Последний сон
Шрифт:
В пробитую дыру медленно, на манер ос, вплыли вилы и грабли. Зависнув над полом, они немного покрутились на месте. Оглядывались.
Взгляд Макса искал какой–либо щит. «Неужели наследие предков–воинов» мелькнула совсем некстати мысль.
– Валим отсюда! – крикнул Нонремов и потащил Макса за рукав в сторону кухни.
Сленг из уст доктора звучал как мат от школьницы – дико и забавно. Несколько шагов – благо не дворец олигарха – и вот кухня, в которой самое ценное сейчас – это дверь. Но, не тут-то было. Неведомая рука с силой вытолкнула холодильник
– В спальню! – скомандовал Макс, и они ринулись влево. Вход туда был закрыт, изнутри доносился грохот и скрип по полу. Макс плечом навалился на дверь – не поддается. Значит, там уже выстроена баррикада. Снова лишняя, но правдивая мысль о том, почему же хозяин не сделал двери открывающимися наружу. Вилы были уже маленьком узком коридоре. За ними зловеще покачивались грабли. Медленно они плыли на Макса, готовясь к решительному удару. Макс подергался чуть влево–вправо, и садовая утварь повторила его маневр. Они были зажаты в ловушку. Макс уже представлял себе, как будет уклоняться от укола или пытаться схватить этот острый кошмар руками.
Со стороны зала снова раздался хруст стекла и стук. Подкрепление? Ножи, пилы или что тут еще есть в дачном арсенале.
Секунду спустя в коридор ворвался Чернышенко.
Первым делом он схватил левитирующие грабли и со всего размаху обрушил их на вилы. Грабли сломались, но вилы выдержали. Не дав им опомнится, парень схватил их за держак и, собрав всю свою энергию, воткнул в деревянный пол. Его глаза горели огнём, грудь вздымалась. Макс давно не видел людей в такой искренней ярости, которая сжигала их страх и осторожность. Чернышенко схватил подрагивающий обломок граблей, выскочил обратно в зал. Вернулся с пустыми руками, улыбающийся.
– Не бойтесь, – он весело смотрел на обоих мужчин. – Остальных во дворе я кое–как утихомирил.
«А машинка», – хотел спросить Макс, но тишина подсказала ему, что и это уже не проблема. Он позволил себе расслабиться, опереться спиной на ту самую закрытую дверь и даже улыбнуться.
– Максим, я сейчас очень тщательно думал, – ожил рядом Нонремов, – какой же всё–таки Вам задать вопрос.
Он покосился на Чернышенко и перевёл взгляд на Макса. Тот, улыбаясь, вопросительно вскинул брови.
– Как вы отнесётесь к диагнозу, что у Вас есть сверхспособности?
Вся троица снова переместилась в зал, приведя его, насколько возможно, к первоначальному виду после всех событий. Кресла сдвинули, образовав нечто вроде кабинета Нонремова.
– Итак, уважаемый пациент, – начал спокойно Сергей Осипович, глядя на Макса и изредка на севшего прямо на пол Чернышенко, – что я могу сказать Вам по поводу произошедшего. Первое – это полное безумие.
Макс кисловато улыбнулся.
– Теперь второе, но куда важнее первого. Мне кажется, Ваше воображение имеет связь с реальностью. Когда Ваш разум входит в определенное состояние, то окружение меняется. Триггером к такому состоянию разума является Ваша личная
– И конечно, научного объяснения этому нет?
– Ну почему же. Околонаучное, как минимум. Что если Вы – очень мощный телепат. Настолько могучий, что воздействуете на всё в определенном радиусе. Точнее – на всех. Заставляя их видеть то же, что и ваши глаза. Может мы на самом деле сами бегали с вилами, но видели то, что видели.
– Я уже даже не знаю, что сказать, доктор, – вздохнул Макс и устало потёр лоб. – Казалось бы я сейчас должен чувствовать себя так круто и возвышенно. Ведь я не такой как все, могу то, что не могут другие… но не чувствую этого.
– А что чувствуете?
Макс помолчал, прислушиваясь к внутреннему голосу.
– Мне страшно. Не до жути, но меня все это… смущает. Я не знаю, как мне дальше, как жить с этим… даром? Н–да, дар…Что, если я нанесу кому-то вред, ведь я не контролирую все эти, как вы называете, «явления». Да куча вопросов в голове и все не самые приятные.
– Понимаю–понимаю, – закивал Нонремов и тоже помолчал. – Но не спешите впадать в депрессию. Насчет того, что навредить, до конца всё непонятно. Вы ведь говорили вроде бы парк и магазин потом пришли в норму? Значит, Ваше воздействие избирательно. По какому принципу, конечно, тоже не понятно. Я, например, всё очень хорошо почувствовал.
В зале послышалось тихое посапывание. Оба мужчины удивленно повернулись на звук, обнаружив так и уснувшего сидя Чернышенко, прислонившегося к дивану.
– Ваш юный друг тоже занятный персонаж, – не сводя с парня взгляда заметил Нонремов. – Простите за прямоту, но он вполне подходит на роль потенциального пациента психиатрии.
– Знаете, он, конечно, странный, и не будь всего этого, что происходило, я бы точно позвонил врачам. Но… я не чувствую от него опасности. Знаете, бывает видишь спокойного, нормального человека, без признаков шизофрении. Но смотрит или двигается эта личность так, что становится неуютно, чувствуешь мурашки по коже и неприязнь. Не хочется, чтоб такой человек оставался с тобой наедине. А с Чернышенко у меня такого нет. Не излучает он опасности, хотя ведёт себя как придурок.
– Может быть он тоже непостижимым пока образом создан Вами? – заметил Нонремов.
Смотря куда-то мимо доктора Макс лишь пожал плечами. Оба снова замолчали. Сергей Осипович пошарил взглядом и выудил с пола бутылку пива. Жестом предложил Максу и увидев легкий кивок наполнил бокалы. Просто картина: сидят двое джентльменов и молча потягивают пиво, пока за окном оранжевое небо успокаивает окружение, готовя его ко сну.
– А может мне и правда надо в больницу, – первым нарушил молчание Макс и посмотрел на психолога.