Последний странник
Шрифт:
– Да, черт вас подери! Забирайте свое барахло и выметайтесь отсюда!
Пряжка наклонился и взял со стола тяжелую стеклянную сахарницу. Слегка привстав, он размахнулся и со всей силы швырнул склянку. Отец Кэти дернулся назад, пытаясь увернуться, но сахарница попала ему в левую щеку и с треском раскрылась. Повсюду рассыпался сахар, и старик едва устоял на ногах.
Бритоголовый выскользнул из-за стола. Вцепившись в бейсбольную биту, он выдернул ее из рук старика и схватил того за шею. Затем несколько раз ударил противника торцом
Майя тронула Габриеля за руку:
– Давай выйдем через кухню.
– Нет.
– Нас все это не касается.
Габриель посмотрел на нее с таким презрением, что Майе показалось, будто ее полоснули ножом. Она не двинулась с места – не смогла двинуться, – а Габриель поднялся и сделал несколько шагов в сторону четырех молодчиков.
– Убирайтесь отсюда.
– А ты, черт подери, кто такой? – Пряжка поднялся с места, и теперь все четверо друзей стояли возле стойки. – Нечего нам тут указывать.
Бритоголовый пнул старика по ребрам.
– Перво-наперво мы запихнем этого старого козла в клетку с койотом.
Кэти попыталась вырваться, но Толстяк держал ее крепко.
– Потом проверим, чего у них тут есть из товара.
Габриель держался неуверенно, как человек, которому приходилось драться только на уроках карате. Он просто стоял и ждал нападения.
– Вы слышали, что я сказал.
– Слышали мы, слышали. – Бритоголовый взмахнул битой, как полицейской дубинкой. – У тебя есть пять секунд, чтобы свалить отсюда.
Майя поднялась с места. Она успокоилась и держала руки раскрытыми. «Мы сражаемся так, как ныряют в океан», – не раз говорил ей Торн. Похоже на падение, но изящно и осмысленно.
– Не трогайте его, – сказала Майя.
Четверо друзей расхохотались, и она сделала несколько шагов в их направлении.
– Ты откуда приехала? – спросил Пряжка. – Похоже, из Англии или откуда-то оттуда. У нас принято, чтобы женщины стояли в стороне, когда их мужчины дерутся.
– Нет уж, пускай присоединяется, – сказал Большая Рука. – У нее симпатичная фигурка.
Майя почувствовала, как ее сердце наполняет холодность Арлекина. Она инстинктивно оценила расстояние и траекторию между ней самой и четырьмя объектами.
– Тронешь его хоть пальцем, – сказала она, – убью.
– Ой, как страшно.
Бритоголовый посмотрел на друга и ухмыльнулся:
– Похоже, у тебя серьезные неприятности, Расе! Малютка вне себя от ярости! Поосторожнее с ней!
Габриель повернулся к Майе. Казалось, он впервые почувствовал себя главным из них двоих, как Странник, который отдает указание своему Арлекину.
– Нет, Майя! Ты меня слышишь? Я приказываю, не смей…
Он стоял вполоборота к ней, забыв об опасности, и Бритоголовый занес биту. Майя запрыгнула на стул, а оттуда на стойку. Двумя огромными прыжками мимо бутылок с кетчупом и горчицей она подскочила к Бритоголовому и ударила его правой ногой в горло. Он брызнул
Боковым зрением Майя заметила, что Габриель схватился с Серебряной Пряжкой. Сжав биту в правой руке, левой Майя выхватила стилет и подскочила к Кэти. Толстяк выглядел перепуганным насмерть. Он поднял вверх руки, сдаваясь, будто солдат в бою. Майя проткнула стилетом его ладонь, пригвоздив кисть к деревянной обшивке. Парень издал пронзительный вой, а Майя уже отвернулась от него и направилась к Большой Руке. Сделала ложный выпад в голову и ударила ниже. Затем в правое колено. Раздался хруст. Потом снова удар в голову. Противник упал, и Майя быстро развернулась. Серебряная Пряжка уже валялся на полу без сознания. Габриель успел с ним справиться. Майя направилась к Толстяку, и тот захныкал.
– Нет, – бормотал он. – Господи. Нет. Не надо.
Единственным взмахом биты Майя вырубила его. Толстяк начал падать лицом вниз и вырвал нож из стены. Майя бросила биту и выдернула стилет. Лезвие было испачкано кровью, и она вытерла его о рубаху Толстяка.
Когда Майя распрямилась, чувство предельной ясности, которое охватывало ее во время битвы, почти исчезло. На полу лежали пять тел. Она защитила Габриеля и никого не убила. Кэти смотрела на нее в ужасе, как на привидение.
– Вам надо уходить, – сказала официантка. – Уезжайте. Я позвоню шерифу через минуту, но вы не волнуйтесь. Если поедете на юг, я скажу, что вы на север уехали. И марку машины изменю, и все остальное.
Габриель вышел на улицу первым. Майя последовала за ним. Проходя мимо койота, она отодвинула щеколду и открыла дверцу клетки. Поначалу зверь замер, будто успев забыть, что такое свобода. Майя на ходу обернулась через плечо. Койот по-прежнему сидел в клетке.
– Ну, беги же! – крикнула она. – Другого шанса не будет!
Уже из кабины автофургона Майя увидела, что зверь выбрался из клетки и исследует грязную стоянку. Рев мотоцикла напугал койота. Он отскочил в сторону, но тут же пришел в себя и бодро потрусил мимо закусочной.
Выворачивая со стоянки на дорогу, Габриель даже не взглянул на Майю. Она защитила Габриеля, спасла ему жизнь, но что-то в действиях Майи его оттолкнуло. В тот момент она поняла с абсолютной ясностью, что никто и никогда не полюбит ее и не избавит от боли. Подобно отцу, она умрет в окружении врагов. Умрет в одиночестве.
34
Лоуренс Такава, в хирургическом костюме и с маской на лице, стоял в углу операционной. Новое здание в центре прямоугольника пока не оборудовали необходимым медицинским оборудованием. Временную операционную устроили в подвале библиотеки.