Последний свет
Шрифт:
— Может, вы ошиблись? — я пожал плечами. — Что-то сделали не так?
— Исключено. Все параметры полученного материала досконально совпадали с нашими расчетами и моделями. — Арамаки покачал головой. — Видимо, единственная ошибка заключалась только лишь в предположении о том, что этот тот самый материал, что нам нужен.
— Что, вообще никто не смог ничего выжать из люксия? — внезапно спросила из-за спины Фиби. — Я бы попробовала.
— Исключено, милая дама. — вымученно улыбнулся Арамаки. — Даже наш лучший, самый сильный оперативник, не смог ничего выжать из этого материала. Все, чего он добился — это лишь крошечный всплеск световой
— Так, может быть, они просто не тот Свет использовали? — улыбнулся я.
— Что вы имеете в виду? — прищурился Арамаки.
— Покажите мне ваш люксий.
Глава 14
Я ожидал, что Арамаки стушуется от моего предложения и начнет отказываться, но он внезапно широко улыбнулся и сделал жест рукой, словно сеет семена по широкой дуге:
— А отчего бы и не показать? Вполне себе покажу. Следуйте за мной.
Он развернулся и снова направился в сторону лестницы. Все той же лестницы, по которой мы спускались сюда, только теперь — к другому ее пролету, к тому, который вел на этаж еще ниже. По ходу дела, она вообще в этом здании одна-единственная (плюс лифт, конечно) и нанизывает на себя, как на нитку, все этажи. Ну, или Арамаки пытается показать все именно в таком свете… Зачем бы ему это ни было нужно.
Мы спустились еще на один этаж ниже, и перед нами снова открылось большое помещение. Такое же большое, как аналитический отдел пятью метрами выше, только, в отличие от него, здесь не было никаких перегородок, что делили бы пространство на отдельные закутки. Даже наоборот — здесь вообще не было никаких перегородок, только редкие колонны, исполняющие роль силовых узлов конструкции.
И все это огромное свободное пространства, общей площадью, пожалуй, способное потягаться с футбольным полем, занимали люди в белых халатах и всякие… штуки.
Не знаю, почему Арамаки решили не идти по проторенному пути всех других исследователей и организовали эдакий опен-спейс вместо обособленных отделов, каждый из которых занимает отдельное помещение или несколько помещений и друг друга даже не видят, но выглядело это эффектно. Десятки различных агрегатов, от огромных, на пол-десятка квадратных метров, до небольших, размером с коптер, для которых хватало небольшого пьедестальчика, были равномерно рассеяны по всей этой площади. Рядом с каждым из них в обязательном порядке стояли порою целые ряды компьютеров, где-то они дополнялись высокими холодильниками с прозрачным дверцами, где-то комплектовались другими, неизвестными мне приборами… И вокруг всего этого технологического безобразия постоянно перемещались десятки людей.
Больше всего это напоминало муравейник, или даже скорее муравьиную ферму, из серии тех, что заводят в тщетной и бессмысленной надежде на то, что ребенок увлечется жизнью насекомых и будет часами на них залипать, забыв про хулиганства и капризы. Такой же непонятный, но завораживающий хаос движения, звуков и жестов.
Даже появление высокого начальства не отвлекло этих муравьев от их архиважных задач. Только несколько субъектов, оказавшихся рядом и заметивших наше прибытие, уважительно склонили на мгновение головы перед господином Арамаки, бегло, но не без любопытства, окинули взглядом остальных, и снова вернулись к своей работе.
— Это наш исследовательский отдел. — похвалился Арамаки, широким жестом обводя помещение. — Нравится?
— Планировка какая-то странная. — ответила
— Когда-то были. — Арамаки кивнул. — Но потом, в рамках эксперимента, мы их убрали и получили интересный результат. Оказалось, что свежий взгляд на проект со стороны коллеги, который тоже является ученым, но при этом не занят в этом самом проекте, может принести много новых и интересных идей, в отличие от уже замыленного и уставшего взгляда целевого специалиста. Даже если этот посторонний взгляд будет случайным и мимолетным. Прошу за мной.
Арамаки двинулся вперед, аккуратно лавируя между белыми халатами, и мы двинулись за ним. Прошли мимо большой бандуры, напоминающей недостроенный экзоскелет, мимо свисающего с потолка мотка кабелей, намотанных на металлический манипулятор, заканчивающийся чем-то вроде примитивной оквадраченной головы с единственным желтым «глазом» (голова внимательно следила за жестами стоящего перед ней ученого, двигаясь вслед за рукой), мимо какой-то сетки, вроде бы из металла, но висящей прямо в воздухе. Ее ячейки постоянно «текли» вниз, но при этом сетка не двигалась с места, вися как приклеенная.
— Почему они все работают? — подозрительно спросила Кейра. — Хотя ладно они… Те, что сверху, аналитики — они же тоже сидели спокойно за своими компьютерами! Почему? Они будто не знают, что происходит!
— Потому что они не знают, что происходит. — просто ответил Арамаки, обернувшись, но даже не потрудившись притушить голос.
— Почему?! — ужаснулась Кейра.
— Потому что им это не нужно. — Арамаки пожал плечами. — С моей точки зрения. Если им рассказать о произошедшем, это лишь посеет панику, а паника — это путь к хаосу, который сейчас и без того уже практически поглотил мир. Если же они просто будут продолжать свою работу, то кто знает — может, именно сейчас кто-то из них совершит революционное открытие, которое поможет нам выпутаться из сложившейся ситуации.
— Самое время. — не сдержался от усмешки я. — Самое время для того, чтобы придумать какое-нибудь чудо… Где ваш чудо-металл?
— Так вот же. — Арамаки протянул руку и указал на ту самую сетку из текучего металла, что висела в воздухе в метре от него.
— Ага… — глубокомысленно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в моей заинтересованности материалом, сказал я и пошел вокруг этой инсталляции, внимательно ее осматривая.
В отличие от многих других объектов, этот хотя бы находился за стеклом. Говоря точнее — в большой цилиндрической колбе диаметром в метр, сверху и снизу органиченной толстыми металлическими шайбами. В шайбах, видимо, скрывались какие-то устройства — как минимум, те, что подсвечивали висящую сетку, и, наверное, те, что и позволяли ей висеть при помощи какого-нибудь магнитного поля.
Сетка была «соткана» из толстых нитей, диаметром в половину моего мизинца каждая, но это очень примерная оценка, поскольку нигде и никогда толщина материала не было однородной. Точно так же, как сетка пыталась течь вниз, в направлении воздействующей на нее гравитации, так же она пыталась изменять и свою собственную структуру, включая и толщину элементов, ее составляющих. Но, несмотря на все те метаморфозы, что с ней происходили, при взгляде на квадратики сетки сразу складывалось четкое понимание того, что площади их поверхностей будут строго одинаковыми, и равными друг другу, если кому-то взбредет в голову их измерить.