Последний танец за мной
Шрифт:
Исправленное умной техникой изображение опознали сразу – даже не пришлось никуда ходить. Алена Южина сообщила мне, что это жена сослуживца Никиты, Герда Подниекс. Адрес я помнила, да и телефон у меня сохранился. Но общаться с вдовой по телефону показалось мне неэтичным, так что я отправилась по указанному адресу сама, благо это было в одном из соседних домов все на той же улице Героев-танкистов.
Дверь мне открыла сама Герда – бледная, спокойная, с непроницаемым лицом, в черном платье. Она без всяких вопросов посторонилась, пропуская меня в квартиру.
Меня
Я невольно огляделась в поисках гроба и толпы скорбящих родственников. И тут же сама себя одернула. Труп находится в морге, ведь это убийство…
– Вы знали Витаса? Вы с работы? – тусклым голосом проговорила женщина.
– Не совсем… Мы всего один раз разговаривали с вашим мужем по телефону. Он звонил мне дней десять назад.
В глазах вдовы разгоралось какое-то непонятное мне пламя. Интерес? Или все-таки страх?
– Вы Охотникова, – с мрачным удовольствием проговорила Герда. Мне ничего не оставалось, как кивнуть.
– Витас звонил вам, чтобы попросить о защите. – Вдова вдруг выбросила вперед худую руку со скрюченными, точно когти, пальцами, и попыталась вцепиться мне в лицо. – Это вы виноваты в его смерти!
Ничего себе! Только рефлексы, намертво вбитые в меня при обучении в «Сигме», позволили мне уклониться от алых ногтей.
– Эй, спокойно! – Мне пришлось схватить женщину за тощие запястья, но вспышка ярости уже прошла.
Я усадила вдову в кресло. Та сидела очень прямо и смотрела перед собой. Вряд ли она что-нибудь видела на оклеенной полосатыми обоями стене.
– Мне очень жаль, Герда! – совершенно искренне сказала я. – Вы знаете, почему убили вашего мужа?
Вдова отрицательно качнула головой.
Я уселась напротив и сказала:
– Не так давно вы были свидетелем несчастного случая…
Мне пришлось дважды повторить рассказ о Серафиме Ёжиковой, прежде чем Герда поняла, о чем идет речь.
– При чем тут эта женщина? – с недоумением, морща лоб, спросила вдова. – Мы совсем ее не знали! Какая-то уборщица…
– Дело в том, что перед смертью эта женщина произнесла слова, которые не предназначались для чужих ушей. И теперь все, кто их слышал, находятся в опасности.
Герда подняла на меня вспыхнувшие внезапным интересом глаза.
– Ваш муж был не единственной жертвой, и далеко не первой.
И я рассказала Герде о гибели Марьи Семеновны и Петра Южиных.
Вдова с нескрываемым интересом выслушала рассказ.
– Ну, так я жду вас сегодня в восемь по этому адресу? – наконец сказала я, вставая. Говорить больше было не о чем, я и так потратила на Герду кучу времени. А ведь мой охраняемый объект – Алена – находится дома в полном одиночестве. Правда, в своей кровати она в безопасности, но все же не дело телохранителю заниматься посторонними делами, пока объект без присмотра…
– Ждете? – переспросила Герда. – Нет, я не собираюсь на эту вашу сходку.
– Простите?! –
Вдова поднялась и остановила на мне ледяной взгляд.
– Не понимаю, чем мне помогут ваши дурацкие затеи!
– Герда, ваша жизнь в опасности!
– Не больше, чем ваша! – отрезала вдова. – Прощайте!
Мне оставалось только покинуть ее дом. На всякий случай я нацарапала номер своего телефона на первой странице блокнота, лежащего в прихожей. Герда наблюдала за мной с непроницаемым лицом.
– Если все-таки передумаете, позвоните, – сказала я на прощание.
Так что в восемь вечера в гостиной Южиных собрались не все, кого я хотела видеть.
Помимо семейства Южиных там находились мать и дочь Мышкины, Александр Штильмарк – старик с тростью, а также супружеская пара Стаценко. Муж по имени Семен – пузатый мужчина в желтой футболке, удивительно напоминал Гомера Симпсона из мультика. Его супруга, которую он называл исключительно Юлек, вертлявая блондинка, непрерывно щебетала, обсуждая все, что попадало в поле ее зрения: «Ой, Сема, глянь, какие обои! Вот я такие же хотела, помнишь? А это что, монстера? Ой, а чем вы ее поливаете?» Кажется, глаза госпожи Стаценко были напрямую подключены ко рту, минуя мозг. Причем Юлек отнюдь не была дурой – пару раз я поймала ее цепкий взгляд, сканирующий всех присутствующих. Очевидно, все это шоу в духе «Ой, Вань, гляди, какие клоуны!» было удобной маской, скрывающей истинное лицо госпожи Стаценко, с которым мне еще предстояло познакомиться.
Супруги Стаценко быстренько заняли самые удобные кресла. Остальным пришлось устраиваться где придется.
Мышкины угнездились рядом друг с другом на диванчике, причем занимали едва ли одну четвертую посадочного места.
Алена и Никита скромно сидели на стульчиках.
Люба Южина приехала последней, прямо к восьми часам. Она велела сыночку притащить для нее кресло и теперь с удовольствием вытянула натруженные ноги. После рабочего дня хозяйка выглядела предельно усталой, но я знала, что это ненадолго – минут через пятнадцать Люба оклемается. А пока она беззастенчиво разглядывала разношерстный народ, наводнивший ее уютную гостиную.
Надо сказать, я занималась тем же самым, прикидывая, как лучше вести разговор.
Штильмарк не выдержал первым.
– Милая барышня! – это он мне. – Долго вы намерены испытывать наше терпение? Может, уже пора начинать ваше представление?
Старик сидел на стуле с высокой спинкой, и неизвестно, что было прямее – спинка стула или его спина. Маленькие руки с аккуратными ногтями лежали на набалдашнике трости. Начищенные до блеска ботинки строго параллельны друг другу. Белоснежная рубашка идеально отглажена, несмотря на душный жаркий вечер, на ней ни единой складочки. Зато у Симпсона… тьфу ты, Стаценко, под мышками расплывались пятна пота, а его жена обмахивалась какой-то рекламной брошюрой.