Последний тигр. Обитель Святого Ёльма

Малькольма разбудило ржание лошадей. Животные бесновались в испуге, ржали и били копытами. Мальчик открыл глаза, вылез из-под одеяла и, стараясь не потревожить спящих родителей и младшего брата, высунулся из повозки. Вихрастая, рыжая макушка показалась и тут же пропала; сидящий на козлах дядюшка Ян с недосыпа был скор на расправу, а мальчишке совсем не хотелось попасть под тяжёлую ладонь. Не в силах сдержать любопытство, Малькольм все же припал глазом к щели между полами занавесей и увидел, что дорогу обозу перегородили всадники. Закованные в доспехи, с огромными мечами, с черными повязками на лицах,

они размахивали факелами и что-то кричали на чужом языке. Всадники казались великанами из сказки, страшнее воинов мальчик никогда не видел.

Тщедушный Ярий, хозяин цирка, на фоне великанов выглядел мышкой. Писклявым, тонким голоском он пытался что-то втолковать главарю, но тот лишь рычал и скалился, как самый настоящий волк. Дядя Ян, видя это, тяжко вздохнул, поднялся и спрыгнул на землю. Повозка жалобно скрипнула.

Красивые сапоги по самое голенище увязли во влажной земле. Предводитель всадников, почуяв силу, переключил своё внимание на Януша.

Мальчик затаил дыхание, сердце прыгало в груди от восторга, впервые за их долгое путешествие случилось что-то на самом деле интересное. И тут чья-то сильная рука зажала ему рот и утянула вглубь повозки.

Огромные зелёные глаза матери смотрели испуганно. Она приложила палец к губам и покачала головой, только после того, как Малькольм утвердительно кивнул, она отпустила его. Не произнося ни слова, уложила обратно под одеяло, погладила по волосам, поцеловала и легла сама.

Малькольм чуть не плакал от досады. Снаружи раздавались громкие голоса, на стенах повозки сплетались в причудливые фигуры отблески факелов, он представлял себе грозных воинов в доспехах и боролся со жгучим как крапива, любопытством.

Лязгнула конская сбруя, заскрипели доспехи, мальчик прислушался и понял, всадники удаляются. Дядя Ян договорился со страшными великанами. Уже засыпая, мальчик подумал, что едут они воевать со страшным драконом, что живёт в своей пещере уже тысячу лет. С тем самым, который выгнал их из тёплых домов и заставил покинуть родные земли.

Весь следующий день шёл дождь, он размывал дорогу уже неделю и на седьмой день добился своего, повозки, наглухо увязнув в земле, встали. Малькольм сидел на козлах, замотавшись маминым плащом и слушал отборную ругань, от которой, как говорили взрослые, «уши вянут». Четверо братьев — медведей Гри, прозванных так за чёрную, лоснящуюся шерсть, покрывающую их тела и лица, почти час вытаскивали повозки, но в итоге обоз так и не тронулся с места.

Выползли из леса сумерки, холодный, жадный до чужого добра ветер, рвал натянутую на кузова парусину, швырял в чужаков жёлто-красными листьями и выл. Не гостеприимная чужеземная осень показывала зубы, которые, впрочем, вскоре обломала об упёртых циркачей. «Уродцы из Гтара» так звалась труппа Ярия, исколесила добрую половину обжитого мира, воды и грязи они не боялись и к следующему закату смогли добраться до поселения, где собирались устроить, первое в этом сезоне, представление.

В повозке их жило шестеро: отец, мама, Малькольм, младший Орис, дядя Ян и дед Серат. К цирку они присоединились не так давно, в представлениях не участвовали, но разношёрстной публике труппы пришлись по душе. Отец отлично плотничал, умело орудовал молотом, да и грязной работы не чурался, каждый день чистил клетки животных, стелил им свежей соломы и носил воду. Звери пришлых не боялись и сразу признали. Чудо не чудо, но Гван-молот, кузнец, что ростом отродясь выше пня не был, на совете выступил, сидя на плечах брата циклопа, громче всех, голосуя принять чужаков на равных. Малькольм не сомневался, дружба с циркачами — заслуга отца. Мальчик его обожал и мечтал вырасти таким же смелым и сильным, оттого очень обиделся на мать, когда та сказала, что циркачи не на таланты отца польстились, а скорее на деньги его старшего брата. Мать сказала это шёпотом деду, но Малькольм услышал и с тех пор в тайне дулся на неё.

В цирке Малькольму сразу понравилось, он даже выступать рвался. Марта-метательница зазывала к себе в качестве помощника, но с её двухметровой высоты в его метр с шапкой, метать ножи было как-то не солидно. Хотя и высказывалась мысль, что страх и жалость кошели скряг развязывает. Точку в этом споре поставила мама, запретив ему даже думать об этом.

По вечерам все собирались у костра, собирались и слушали дедовы сказки. Говорил Серат медленно, тихим, хрипловатым голосом, и верилось отчего-то слушающим, что видел дед все эти чудеса своими глазами.

Утро накануне представления выдалось пасмурным, но сухим. С первыми лучами солнца в лагере закипела жизнь. Конюхи чистили лошадей, стучали молоты, чадили костры на сырых дровах. Мужчины сколачивали сцену для выступления. Женщины шили и штопали цветастые костюмы. Никто не сидел без дела, ни дети, ни взрослые.

Рабочая суета затянула в водоворот и Малькольм, наравне со всеми он таскал воду, раздувал меха, чистил лошадей, кормил животных; мечтать стало некогда.

Как разгорелся день, так и угас. Пришло время наведаться в город, зазывать на завтрашнее представление народ. На других посмотреть и себя показать. Малькольма нарядили в лучшую рубаху, папа заплёл свою медь в косу, мама распустила волосы и надела красивое платье. Только Орис плакал, так как его оставляли на попечение деда.

Рыночная площадь встретила празднеством. Горожане приветствовали осень, плели венки из багряных клёнов, раздавали сладости, жгли костры и пели песни. Циркачи легко вписались в веселье и нашли общий язык с местными.

Малькольм остался доволен, поздно вечером, лёжа в постели и считая звезды, мальчик думал, что они похожи на костры. Он представлял себе, как где-то там, в далёком мире, празднуют сейчас и боги.

Все следующее утро Малькольм не мог усидеть на месте, его разрывало от предвкушения, чтобы отвлечься, он напросился пойти с мамой в город. Она собиралась на рынок. Город, как и вчера, пестрил запахами: конский пот вперемешку с цветочными ароматами благовоний, дым кочегарок и кузней, а так же нестерпимая вонь нечистот и навоза.

Мальчик морщил нос, но улыбался.

В городе ему нравилось все: мощёные дороги, неиссякаемый поток людей, странные одежды горожан и особенно стражники. Они были одеты в длинные, синие туники, черные сапоги до колен и чёрные плащи, с начищенными до блеска, металлическими застёжками на плече в виде пятиконечной звезды.

Малькольм отвлёкся от чёрных плащей и увидел всадников.

Пересекая рыночную площадь, мимо них ехала процессия, гости были все в белом с ног до головы.

— Не отходи от меня, — испуганно сказала мама, дёрнула его за руку и прижала к себе.

Горожане в страхе разбегались, боясь попасть под яростный хлыст, стражники же к разочарованию Малькольма отворачивались, никто не осмелился и слова сказать.

Белоплащники заняли всю площадь, спешились и встали кольцом. В центре уложили крест на крест две деревянные балки и сколотили, потом выволокли мешок. Малькольм подумал, что там зверь, дёргается, рычит, скулит, но оказалось человек. Его вытряхнули из мешка и привязали к кресту, а потом вылили сверху бочонок масла.

Мама тихо ахнула и потянула его прочь от страшного зрелища. Обратно в лагерь они почти бежали. Малькольм не понимал отчего они бегут и постоянно оглядывался, ожидая увидеть погоню, но на дороге кроме них никого не было.