Последний торпедоносец
Шрифт:
— звучало с берега.
Неужэли у них больше мощность движка?И уже в микрофон мне кричат — ТАРМАЗИ!И включают мигалка (на ста сорока)Все к абочина жмутся у нас на путиЯ сто сэмдесят выжаль и понял — баран!Так же ведь никогда мне от них не уйти,Я папробую их заматать по дворам!И шарахался в стороны с визгом народ,Вай, какие вадитель в милиций пашли!Раз пятьсот не вписались они в паварот,Все падъезды, заборы и урны снэсли!На песке — а тут был именно песок, не галька, как на других пляжах — горел костёр, большой, не похожий на шашлычный, если честно. Возле него — на длинных обрубках брёвен — сидели человек с дюжину мальчишек и девчонок. Гитар было две, но слушали все одну из девчонок — наверное, эту самую Зою:
— И отстали они на чэтвертом часу.Вай, каво захатэли дагнать по дворам?Я косяк забиваю, машин тармажу,Вихажу из салона сменить номера.Вдруг смотрю — что такой? Как будто би хвостУ машина моей вирасталь из зада!Присмотрэлся получьше — да это же трос!Ржавый бампер на нем, вай, какая беда!И надолго прощай, мой радимый кишлак,Здравствуй, северный город, проклятый Инта!Здравствуй, черствый сухарь и халодный барак…Вот и дэлай дабро этим подлым ментам!(1)Смех, аплодисменты. Солнце мешало Игорю точнее разглядеть, сколько там кого, на пляже. А Наташка тем временем крикнула, замахав рукой:
— Эй-э-эй, мы здесь!
Все сразу обернулись. И Игорь вновь ощутил то же неприятное чувство — словно его поймали в прожекторные перекрестья. Но отступать было теперь совсем поздно. И, приняв беззаботный вид, он начал спускаться следом за Наташкой.
Ещё на полпути Игорь узнал сразу нескольких человек. Вопервых, узнал всех тех троих мальчишек, с которыми встретился впервые свои часы пребывания в станице, около указателя. Вовторых, узнал того кудрявого, которого видел на пляже — и другого пляжного знакомого, он пел с хиппарёмгитаристом. Девчонка с гитарой была похожа на кудрявого, очень, только волосы подлиннее и лицо помягче; скорее всего — сестра. Ещё тут были трое незнакомых мальчишек: один — задумчивый, с прищуренными внимательными глазами и стрижкойкаре светлых волос; другой — черноволосый и чернобровый красавчик, но не кавказец, а какой-то другой; третий — обычный, как разношенная кроссовка. И ещё три девчонки. Одна — очень красивая, черноволосая, со странноватыми глазами; другая — коротко стриженая и высокая; третья — тоже обычная, но с хорошей такой косой.
Вся эта компания внимательно разглядывала именно Игоря — Наташкато уже уселась на бревно и о чёмто разговаривала с черноволосой. Игорь заметил, что шашлык тут и правда жарится, и его много. Просто отгребли часть углей между несколькими кирпичами и часто положили длинные шампуры…
— А, старый знакомый, — подоброму сказал Сенька, Игорь запомнил, как зовут Наташкиного брата и узнал его сразу. Кстати, тот мальчишка, из кафе, и другой, похожий на черепашку, тоже кивнули — хотя и молча, но дружелюбно. А вот кудрявый рассматривал Игоря не оченьто приязненно. Нет. Не так. Просто — изучающе. И примерно так же смотрел рыжеватый певец с пляжа. — Ну, садись, чего ты?
— Садисьсадись, — Наташка отвлеклась и похлопала по бревну рядом с собой, но сама тут же снова отвлеклась на разговор.
Игорь сел. В принципе, деваться ему было теперь некуда. А в голову пришла неприятная и даже страшноватая мысль: если эта компания занимается чем-то противозаконным (а это вполне возможно, раз у них тут нормальной работы нет!), то его, Игоря, поведение вполне может показаться очень подозрительным: подошёл тогда, вчера, а сегодня — сидел в кафе, попался на пляже, теперь припёрся на явно "их место" с девчонкой из их же компании… Могут не просто избить. Могут прикончить и кинуть в море. И всё.
— Семён, — брат Наташки протянул руку.
1. Приношу искренние извинения автору стихов — он мне неизвестен, а сам текст взят мною с форума сайта www. rne. org.
— Игорь, — Игорь пожал её и огляделся. Главное, начать… И точно — ледок треснул.
— Сашко, — представился похожий на черепашку.
— Борька, — сразу за ним назвался мальчишка из кафе.
— Алексей, — кивнул подстриженный «каре».
— Настя, — назвалась та, что с косой. Её коротко стриженая соседка протянула руку, как мальчишка:
— Софья.
— Званко, — тоже пожал руку "обычный, как разношенная кроссовка". Имя, вот что у него оказалось необычным. Впрочем, у черноволосого красавчика оно тоже было ого:
— Генчо, — назвался он.
— Татьяна, — представилась Наташкина собеседница. И Игорь увидел, что не так с её глазами — у них был кошачий разрез, вертикальный! Мороз по коже…
— Зоя, — наклонила голову гитаристка. И посмотрела на похожего на неё мальчишку. Тот тоже кивнул:
— Николай.
Оставался рыжеватый певец.
— Денис, — сказал он. И улыбнулся, поворачиваясь к черноволосому: — Шашлык готов?
Странная была песня. Грустнаягрустная. Но Николай пел её так, словно… Нет, Игорь не мог найти слов. Да и не искал. Он просто сидел, поставив подбородок на сцепленные в замок руки (локти — на коленях) и смотрел, как искры улетают, улетают куда-то и становятся звёздами… А потом вздрогнул — Николая перебила Зоя:
— Когда ты вернёшься — всё будет иначе,И нам бы узнать друг друга…Когда ты вернёшься — а я не женаИ даже не подруга…Когда ты вернёшься ко мне,Так безумно тебя любившей в прошлом…Когда ты вернёшься — увидишь, что жребийДавно и не нами брошен…Но почему так грустно?! Игорь вздрогнул — Наташка привалилась к плечу, как будто делала это сто раз до этого вечера…
— Сизые сумерки прошлых лет робко крадутся по переулкам… — пел Николай: В этом окне еле брезжит свет, ноты истрёпаны, звуки гулки…
Тонкие пальцы срывают аккорд — нам не простят безрассудного дара…Бьются в решётку стальных ворот пять океанов земного шара…Красный трамвай простучал в ночи. Красный закат догорел в бокале.Красныекрасные кумачи с красных деревьев на землю упали…… Я не ждала тебя в октябре, перебила его Зоя: — Виделись сны, я листала сонник…Красные лошади на заре били копытами о подоконник…Когда ты вернёшься — всё будет иначе,И нам бы узнать друг друга…Когда ты вернёшься — а я не женаИ даже не подруга…Когда ты вернёшьсяВернёшься в наш город обетованный…Когда ты вернёшься Такой невозможный и такой желанный…