Последний удар
Шрифт:
Тени сгустились вновь.
По настоянию доктора Дарка Джон провел остаток дня лежа на спине. Поскольку он отказался ложиться в кровать, то занял диван в гостиной, оказавшись в центре не слишком активной деятельности окружающих.
Сегодня беспокоившая всех тема всплыла на поверхность. Они до бесконечности обсуждали смысл подарков. Эллери молча слушал, больше следя за тоном, чем за словами, но не замечал ничего значительного.
Весь день в голове у него вертелся вопрос: каким будет сегодняшний вечерний подарок?
Ответ на сопутствующий вопрос — кто его найдет? — Эллери считал предрешенным.
Эллери пожал плечами. Он не придавал слишком большого значения подобным фактам. Очевидно, они не были совпадениями, но, с другой стороны, даритель не мог предугадывать отдельные эпизоды каждого дня. Кто бы он ни был, он просто пользовался происходящими событиями.
С таким количеством людей, постоянно перемещающихся по этажам и комнатам, было несложно оставаться в курсе всего творящегося в доме. Эта сторона действий таинственного дарителя, вероятно, была второстепенной в той смертоносной игре, которую он вел. А в том, что он вел ее в большей степени с ним, чем с Джоном или кем-либо еще, Эллери убеждался все сильнее.
Куда более насущными казались ему другие вопросы. Кем был мертвец и как он соответствует остальным фрагментам картинки-загадки? Как объяснить тот ошарашивающий факт, что хотя, судя по всему, брат-близнец Джона должен был скрываться в доме, но, согласно информации сержанта Вели, был похоронен в возрасте двух недель? И наконец, что означают ежевечерние подарки?
Как и предвидел Эллери, десятый подарок обнаружила Расти. После обеда она поднялась к себе за простыней для Джона, остававшегося на диване, и прибежала бледная как полотно, сжимая в руке очередную зловещую посылку.
— На моей кровати... Кто-нибудь п-пусть заберет ее...
По форме коробка отличалась от предшественниц — она была плоской, напоминая те, куда в галантерейных магазинах упаковывают носовые платки.
Но коробка оказалась уникальной и в другом смысле. Когда Эллери снял крышку, то не нашел внутри ничего, кроме белой карточки.
— Подарка нет! — воскликнула Эллен.
— Приятная перемена. — Джон явно испытывал облегчение. — Может, тот недоумок, который скрывается за этой чепухой, начал понимать, что его шуточка всем надоела.
— Я в этом не так уверен, Джон. — Эллери прочитал вслух отпечатанное на машинке сообщение:
А в десятый вечер Святок
Шлет любовь твоя в подарок
Г о л о в у в знак смерти скорой,
Нет
З у б один торчит, как штык,
Чтобы сыщик стал в тупик.
Джон изобразил усмешку.
— Милые чувства. Не смотри так трагично, Расти. На меня это уже перестало действовать. К тому же я не выношу скверных стихов.
Но это никого не одурачило.
— Нет подарка! — взвизгнула Оливетт Браун. — Выглядит зловеще. Что это может означать?
— Возможно, у него иссякли идеи, — предположил доктор Дарк.
— Или он не смог раздобыть голову, — сказал Мариус.
— Это замечание мне не кажется забавным, Карло, — холодно произнес Пейн. — Фактически, в вас меня все не слишком забавляет.
— Прекратите, вы, оба, — вмешалась Валентина. — Что вы думаете об этом, Эллери? Почему этим вечером нет подарка?
— Подарок есть. — Эллери постучал по карточке. — «Голову в знак смерти скорой». Такая голова уже была, помните? «Голова, где глаз один. Значит, скорой смерти жди». Голова, где «глаз закрыт, закрыт и рот».
— Тряпичная кукла в новогоднюю ночь! — воскликнула Эллен.
Эллери кивнул. Подойдя к шкафу, где хранились подарки, он обследовал замок, снова кивнул, затем, не пытаясь воспользоваться ключом, повернул ручку. Дверца шкафа открылась.
— Замок взломали, вероятно, прошлой ночью. Наш друг неистощим на сюрпризы, не так ли?.. Да, она здесь, — мрачно промолвил Эллери, — хотя и в исправленном состоянии.
К закрытому глазу и полоске рта на белой краске, покрывающей лицо куклы, добавилась третья черта — короткая вертикальная линия, тянущаяся вверх от правой стороны «рта». Несмотря на примитивный рисунок, смысл ее был ясен — она означала зуб, торчащий вверх в зловещей ухмылке под насмешливо прищуренным глазом.
Им пришлось помочь Джону лечь в постель.
Той ночью молодой мистер Квин испил в своей спальне горькую чашу до дна. Дело уже было не в нагромождении одной тайны на другую и не в том, что теперешние семнадцать предметов за десять вечеров составляли очередную бессмысленную сумму, а в ощущении издевки. Причем больше не могло быть сомнений в том, кто является ее объектом. Джон Себастьян, возможно, служил мишенью для угроз, но «сыщик» был мишенью для насмешек.
«Он водит меня за нос, — мрачно думал Эллери, — и каждый вечер щелкает по нему. А я могу только подчиняться. Он знает меня, черт бы его побрал! Знает, что я не люблю сдаваться и буду держаться до самого конца. И его ничуть не заботит, с чем я могу в конце столкнуться. Он подталкивает меня к выводу...»
В этот момент в голове Эллери мелькнула странная мысль: «К выводу, к которому хочет, чтобы я пришел».
Но эта мысль утонула в другом вопросе: «А что случится, когда я приду к нему?»
Среди неудач сегодняшнего вечера Эллери видел один плюс. Взломать замок шкафчика мог только кто-то из находящихся в доме. Поскольку сержант Дивоу дежурил весь день, а его сменщик — всю ночь, никто посторонний не мог этого сделать.
Но утешение было маленьким. Эллери и так это знал.
Он смотрел в черноту спальни, пока она не начала сереть, а потом, окончательно изможденный, свалился на кровать и заснул.