Последний вагон
Шрифт:
Проводница отодвинула Батюшку и ушла.
Тот раздосадовано сел на своё место и пожаловался Морячку:
— Бесов из неё гнать надо!… Так ненавидеть могут только они!
Морячок задумчиво ответил:
— Либо ты остаёшься в тюрьме, либо выходишь на свободу… Ты решаешь это сам… Его решение, батюшка, это и есть он сам… согласен со мной?
Батюшка забыл о Проводнице и медленно расплылся в ехидной улыбке:
— Подслушивал что ли, Толян? Не стыдно?
Морячок ответил ему зеркально:
— А ты, батюшка… Вроде сопел сидел?
Батюшка довольно
— Так, сквозь сон, видать…
Батюшка уселся поудобней и философски начал:
— Зачастую сам человек простить не сможет, — Батюшка показал на купе Алекса, — Без Бога не простит… Если только у самого рыло в пуху!?
— А у кого не в пуху? Все из одной клиники… Из разных палат, правда… Сердечники гонят на отделение язвенников. Те на психических. А психические на всех остальных… а ещё друг на друга… потому как психи… Вот вы, святой отец, из какой?
Батюшка задумался и улыбнулся:
— Я из травмы… где на костылях… иногда, правда, на прямую дорожку захожу… по пути из одной обочины в другую… Ровно только ходит… главврач!… Надо запомнить твоё сравнение… Что-то там ты, — Батюшка покрутил рукой у виска, — Смекаешь, я смотрю!
— Смекаешь, отец Николай, ты… А я за свою жизнь такой опыт накопил, не дай Бог!
— Опыт может и накопил, а вот били тебя мало… Всё у Алекса ходишь на пряники, выпрашиваешь… Зачем они тебе, а? Так и провоцируешь… Я всё вижу… Что ты задумал?
Морячок отшутился:
— Я с ним работаю… на понижение… Планочка сильно высокая!
— Ну, смотри, смотри… заработаешь!
Батюшка задумался и вернул разговор в прежнее русло:
— Если обидели незаслуженно, шансов нет ни у кого… без Бога не получится… несправедливость можно простить только в одном случае. Даже убийство!… Знаешь в каком, да?
Морячок покрутил головой типа, откуда мне знать?
Батюшка многозначительно молвил:
— Если его совершил ты!… Себе всё, что хочешь можно простить!
Ему было приятно высказать такую глубокую мысль и он с видом победителя подставил ладошку типа, «дай пять». Морячок с готовностью хлопнул его по руке и поддержал:
— Само собой.
— Воздай мне, Боже, за мои добрые дела! А остальным за все грехи их!
Батюшка неожиданно встал и размашисто перекрестился:
— Только Он так может! Его распяли, а Он простил!
Реакции, на которую отец Николай рассчитывал, от собеседника не последовало. Батюшка сел и спросил:
— Сможешь так?
Морячок демонстративно отвернулся к окну и, задумавшись, смотрел, как провода на столбах убивали время. Время его жизни. Вверх, вниз! Вверх, вниз! С каждым нырком безвозвратно убывали секунды, минуты, часы. Дальше он углубляться не захотел, так как ничего утешительного это не принесёт. Напротив, огорчение, безысходность и отсутствие в итоге каких-либо перспектив! Такие переживания нет, нет, да и накатывают и приносят стойкое чувство обречённости. Чтобы отделаться от навязчивой мысли, Морячок повернулся к священнику. Тот, ободрившись проявленному интересу, оживился:
— Сможешь так, я спрашиваю?…
— Спокойно батюшка…
Батюшка перешёл на шёпот:
— Убиваем Его, говорю… грехами… а Он нас прощает!… Вот тут и призадумаешься…
— Прощает, не прощает… Что это меняет? На жизнь не влияет на.
Батюшка тут же подловил:
— На жизнь до смерти или после? Немного разница есть…
— Придёт час — узнаем!
— Можно и сейчас узнать… Чтобы не рисковать… для этого надо просто задать вопрос… Ты как уж на сковородке, Толян! Тебя никак не взять, чтобы от беды отвести… Каждый знает — прощён он или нет… Прощают тех, кто об этом просит.
ГЛАВА 9
Алекс, сидя в одиночестве в соседнем купе, выслушал перепалку своих соседей и подумал «Не иначе как все сговорились! и эти о прощении!»
В связи с этим припомнилась ему ещё одна история из его молодости.
Алекс и Али по-хозяйски прошли к их «личному» столику в конце зала. К ним торопливо присоединился и хозяин этого заведения.
С Алексом он не был близко знаком, как и все их «коммерсанты», с которых они получали деньги (в обмен на безопасную жизнь и работу). Знаменем их «организации» был Артур, а рутиной занимался Али. Силовые вопросы решали другие «сотрудники» во главе с «братьями». Алекса привлекали только в особых случаях, когда надо было побороться за клиента с конкурирующей ОПГ или договориться с властями. У него был весьма необычный статус, благодаря приличному интеллекту в сочетании с его слишком юношеской внешностью. Последняя особенность производила на людей обратное впечатление — «Такой мальчишка не может решать взрослые вопросы! Ясно, что за ним кто-то стоит!» и, не воспринимая его серьёзно в начале встречи, в конце общения признавали его явное превосходство. К тому же он всегда чувствовал, где нужно сбавить, где наехать, где подыграть. Это была его стихия, он был лучший!
— Али, мне надо время… мне на прибыль бы выйти… Тогда с удовольствием… — лебезил хозяин кафе.
Али казался очень недовольным:
— С удовольствием ты только бухаешь, Андрей! Нет прибыли, займись другим делом… Сам то живёшь на что-то?… Все есть хотят!… Сына чем-то кормишь!?
Али кивнул на мальчишку лет десяти, который за столиком у окна писал в тетради.
Папаша не успел оправдаться, как Алекс поднялся из-за стола и направился к мальчишке.
— Али, дай немного времени… — ещё больше заволновался Андрей, — Пару месяцев бы ещё?… Не получится, закроюсь… а долг буду отдавать.
Алекс о чем-то переговорил с пацаном, взял его за руку и подвёл к их столику:
— Вот, Ваня… Папа твой обещает, что с этого дня больше водку не пьёт! — Алекс печально смотрел на Андрея, — Так ведь?
Андрей не отвечал. Алекс продолжил:
— Мы с твоим папой друзья и хотим ему добра. Знаешь почему? Потому что ты хороший парень, Ваня! Мы даём папе отсрочку на полгода… А через полгода он сам решит — работать ему дальше или нет.
Али, не понимая к чему клонит Алекс, заёрзал на стуле.