Последний вальс
Шрифт:
— Вы готовы, Маргарет? — спросил он. — Это несложный танец. Он проще, чем самый простой контрданс.
Маргарет захихикала, почему-то вызвав у Джерарда раздражение. Но потом он понял, что она просто нервничает. Граф протянул руку.
— Я должна попросить вас, милорд… — начала графиня и тут же осеклась под его взглядом.
— О чем же?
— Ни о чем, — ответила графиня. — Ведь вашего намерения все равно не изменить, не так ли?
— Совершенно верно, — ответил граф и повел Маргарет на середину зала.
Графиня, с ног до головы одетая в черное, поджала губы. Ни единого локона не выбивалось из-под черного кружевного чепца. Женщина без радости. Джерард даже удивился, что она позволяла младшей дочери рисовать яркими красками и не пыталась зачесать ее светлые кудрявые волосы за уши.
Графиня так и осталась стоять на своем месте, неодобрительно взирая на происходящее. Джерард понял, что она не уйдет, не убедившись в том, что вальс действительно глубоко безнравственный танец, придуманный в аду самим прародителем зла. Ее безмолвное присутствие раздражало Джерарда. Он уже пожалел, что пригласил ее в зал.
— Итак, — обратился граф к Маргарет, — мы пока не станем пытаться двигаться под музыку. Сначала я научу вас правильно стоять. — «Вцепляться в партнера», как выразилась Маргарет за завтраком, немало позабавив кузена. — Сначала разучим шаги. Их всего три, и они постоянно повторяются. Вы должны помнить, что во время танца партнеры непременно смотрят друг на друга. Ваши шаги должны быть отражением моих шагов, а не точным их повторением.
Маргарет посмотрела на ноги кузена и сосредоточенно наморщила лоб.
Спустя несколько минут стало ясно, что либо Джерард не слишком хороший учитель, либо Маргарет не слишком талантливая ученица. Последнее казалось ему наиболее вероятным. Маргарет не переставала сетовать на то, что сбивается с ноги в самый ответственный момент. Дважды она и вовсе споткнулась, едва не упав. Она хихикала и заявляла, что научиться танцевать невозможно. Бедняжка то и дело извинялась. Но в конце концов, кажется, освоила основные шаги.
На лице графини, по-прежнему стоявшей у дверей, не дрогнул ни один мускул. Она не произнесла ни слова, не попыталась похвалить кузину или дать ей совет. Но ее молчание раздражало горе-учителя сильнее любых слов.
— Давайте попробуем сделать то же самое под музыку, — предложил граф. — Возможно, вам станет легче, когда вы почувствуете ритм.
Впрочем, надежды Джерарда не оправдались. Казалось, музыка лишь еще больше сбивала Маргарет, заставляя ее забыть все, что она только что разучила. Джерард даже предположил, что у кузины совершенно отсутствуют музыкальный слух и чувство ритма. Но ведь накануне вечером она вполне сносно играла на пианино. Стало быть, все дело в нем. Он просто-напросто никудышный учитель.
— Не стоит так стискивать зубы, — наставлял он кузину. — Перестаньте хмуриться. Слушайте музыку и двигайтесь в соответствии с ней.
Маргарет снова захихикала.
Правда, вскоре после нескольких мучительных попыток дело сдвинулось с мертвой точки.
Графиня по-прежнему не издавала ни звука. Оставалось лишь догадываться, что за мысли роятся у нее в голове.
— Прекрасно! — воскликнул граф с воодушевлением, которого совсем не ощущал. Господи, да как его вообще угораздило оказаться в танцевальном зале Торнвуда, да еще в роли учителя танцев? Если бы кто-то из его канадских друзей узнал об этом, он стал бы предметом шуток на целый год, не меньше.
— А теперь давайте попробуем танцевать вместе.
Подойдя к Маргарет, Джерард велел ей положить левую руку на его правое плечо, в то время как сам обхватил девушку за талию и взял ее правую руку в свою. Щеки Маргарет окрасил нежный румянец, несмотря на то что они с Джерардом стояли друг от друга на расстоянии согнутой руки.
— Начинайте с левой ноги, — проинструктировал; свою партнершу граф. — Слушайте музыку и постарайтесь уловить ритм. Повторяйте за мной. Тетя Ханна, вы готовы?
Неизменно добродушная и терпеливая леди Ханна вновь ударила по клавишам. Но, сделав первый шаг, Маргарет споткнулась и тут же угодила лбом в грудь Джерарда.
— О Боже! — воскликнула она и вновь захихикала.
— Маргарет, — произнес граф, терпение которого было на исходе, — вы не должны смотреть на мои ноги. Смотрите на меня или на мое плечо. Со временем вы научитесь улыбаться и даже вести беседу во время танца, но сегодня я не стану настаивать на этом.
— Но как же я узнаю, где находятся ваши ноги, если не буду на них смотреть? — спросила девушка.
Джерард вздохнул. Как узнать, где находятся его ноги? У тех партнерш, с которыми ему довелось танцевать в Лондоне, такого вопроса не возникало. Наверное, мужчине танцевать вальс проще, чем женщине.
— Доверьтесь мне, — произнес Джерард. — И давайте попробуем еще раз. Тетя Ханна?
Но после шести или семи столь же неудачных попыток Джерард понял, что его запас сил и терпения на сегодня исчерпан. Возможно, завтра у Маргарет получится лучше. Или он изыщет возможность объяснить ей шаги иначе. А если уж совсем ничего не получится… Что ж, тогда на рождественском балу Маргарет просто придется пропускать все вальсы. Она не сможет танцевать в Лондоне до тех пор, пока не удостоится одобрительного кивка одной из патронесс «Олмака». Кузина наверняка будет разочарована, если пропустит самое чудесное событие Рождества. А Джерарду вовсе не хотелось видеть ее разочарованной.
Графиня по-прежнему стояла там, где остановилась час назад. Возможно, она считала своим долгом присутствовать здесь в качестве компаньонки, с раздражением подумал Джерард. А может, она вообразила себе, что граф примется соблазнять ее неопытную золовку, пока тетя Ханна воодушевленно играет на фортепьяно.
И вдруг Джерарда посетило одно из тех воспоминаний, что мучили его на протяжении целых двух лет после ею отъезда из Англии, и даже больше, возникая из небытия в самые неожиданные моменты и каждый раз нарушая его покой. Он вспомнил, как танцевал менуэт с юной улыбчивой Кристиной. Грациозная и легкая, кажущаяся неземным существом в своем невероятно красивом белом бальном платье, она не отрываясь смотрела на него, заставляя забыть обо всем на свете. Джерард всегда ощущал тепло, исходящее от ее лучистых глаз, окрашенных очаровательным румянцем щек и полуоткрытых губ.