Последний варяг
Шрифт:
— Слушай и отгадывай, — произнесла принцесса Атех.
Теперь в любопытстве промелькнула жадность, и принцесса поняла, что ей следует поспешить. Она загадала свою загадку:
— Я ношу её в себе с рождения, и так всю жизнь. Она созревает во мне, как моё дитя. Когда она родится, её уже не будет.
Волна шелеста тихим ветерком прошлась по мегалитам. Демон оценивал загадку принцессы Атех, пробовал её на вкус.
— Это хорошая загадка, — наконец услышала принцесса Атех. — Это смерть. Ты носишь её в себе, свою созревающую смерть.
В голосе демона сквозило одобрение.
«Так вот чего ты вожделеешь на самом деле, — поняла принцесса Атех. И тут же почувствовала ответную эмоцию, которую невозможно было спутать. Тихая благодарность теплилась в ней. — Ты хочешь освобождения…»
— Да, это так, — прошелестело ветерком. — Ты дашь мне его?
В голосе демона надежда, хрупкая и ранимая, однако вот-вот готовая взорваться радостным колоритом, звонким, как восторг ребёнка. Демон действительно жаждал освобождения. Возможности, пусть и на короткое время, выбраться из тёмного поля разрывающих его страстей.
— Кто ты? — спросила принцесса Атех. — Кто ты на самом деле? Кто ты, несчастный?
И тут же поняла. Так же, как и её матери, её удалось опуститься в сокровенную глубину этого существа и мгновенно увидеть его подлинную природу.
— Ты оракул сна, — тихо произнесла принцесса Атех. — На самом деле ты и есть оракул сна. К которому я искала дорогу, полагая тебя лишь препятствием.
— Приказывай, — восторженно выдохнул демон. — Я отвечу на твои вопросы.
Но принцесса Атех знала ритуал. Всё было очень хрупко, и всё можно было разрушить.
— Какую соль ты заберёшь в уплату первой? — спросила она.
— Соль Смерти.
Это стало неожиданностью. Обычно толковательницы снов умирали своей смертью и прежде, чем демон потребует у них эту соль. Возможно, тому виной её загадка…
— Что это значит? — спросила принцесса Атех. — Что я обречена на вечную жизнь?
Теперь ветерок, прошедший по мегалитам, стал холодным.
— Нет, — последовал ответ. — Это значит, что ты не уйдёшь из этого мира, пока не вернёшь мне всю соль.
— Как я верну тебе всё? — изумилась девушка. — Ведь должна же я оставить что-то другим?
Принцесса Атех не сразу поняла, какую эмоцию она уловила в ответе. Но впервые бережная и неотвратимая рука судьбы коснулась её сердца. Видимо, в эти мгновения менялся не только демон.
— Тебе больше не нужен гребень принцессы Корум, — услышала она. — Время хазар заканчивается. Тебе придётся укрыть их своими волосами.
— Гребень моей матери? — не поняла принцесса Атех. — Но ведь именно в нем сила древнего закона. Толковательницы снов… всегда…
Принцесса замолчала. И снова холодный ветерок прошелся по каменным мегалитам.
— Ты будешь последней, — промолвил оракул. — На тебе род Ловцов Снов, что пришли раньше первых хазар, закончится.
Уже во второй раз принцесса Атех лежала внутри звезды, начертанной посреди каменных мегалитов. Много зим и вёсен прошло с того первого разговора, но принцесса не спешила вернуться сюда. Все сны, приходящие к ней, она научилась толковать сама и обходилась без помощи оракула. Она научилась путешествовать по снам других людей, живших давно, или тех, что ещё не родились, и берегла священную соль. Пока у неё не появились к оракулу вопросы. Лунному взору принцессы открылись странные, затемнённые и пугающие сны грядущего, и уже близились сроки, но оракул пока молчал.
Принцесса Атех опять обвела чашечки со священной солью быстрым взглядом. Огоньки всё ещё горели, не колеблясь, словно воздух здесь застыл. Тот первый, по-настоящему напугавший её сон касался её матери, принцессы Корум. Точнее, её гребня, о котором говорил оракул, а ещё точнее — другого гребня. Принцесса Атех кое-что принесла из этого сна. Не только испуг, знания или предостережения, не только видения, которые можно толковать. Это была вещь, предмет.
Принцесса никогда прежде не слышала, что из снов можно забирать и приносить с собой вещи. Или терять их. Но вышло именно так.
В этом сне она ехала верхом на своей кобылице Имар по полю, усеянному шипящими змеями. Принцесса Атех решила, что ощущение кошмара, которое вот-вот раздавит её, связано с ними, с кишащими на земле скользкими гадами. Она кинула в них соль ненависти, и змейки застыли, став золотыми. Но то страшное, что присутствовало во сне, от этого вовсе не исчезло. И тут принцесса Атех поняла, что вовсе не шипения змей стоило ей опасаться больше всего. Совсем другого. Перестука конских копыт, который вовсе не совпадал с лёгкой рысью её кобылицы. Имар неслась по полю плавно и бесшумно, словно летела, а этот нарастающий конский топот был нарочито медленным, ритмичным и неумолимым. Кто-то приближался. Кто-то, от встречи с кем уклониться не дано. Принцесса осмотрелась: и хоть конский топот звучал всё громче, второго всадника она здесь не приметила. Зато увидела другое. Прямо перед ней стояла фигура, укрытая с головой наброшенной сверху широкой белой простынёй. На уровне груди с внутренней стороны простыни, выпячивая её, что-то двигалось, словно кто-то водил с изнанки тупым предметом, совершая плавные круговые движения справа налево. Перед ней стояла её мать, принцесса Атех знала это.
— Мама?! Почему? Зачем ты так? — проговорила принцесса голосом её детства.
Это медленное круговое движение продолжалось, и конский топот всё нарастал.
— Мама! — потребовала принцесса голосом её младенчества.
Тупой предмет с изнанки простыни приостановился.
— Тебе больше не понадобится гребень принцессы Корум, — печально ответила её мать. Принцесса Атех потянулась к своим волосам: действительно, гребня в них не было. Но ведь это всего лишь сон!
— Ты влюблена, — сказала дочери принцесса Корум. — Роковая любовь…
Это не было правдой. Принцесса Атех знала это. И хоть в её жизни уже были мужчины, никого из них она не любила. Это было неправдой или ошибкой. Принцесса Атех даже начала успокаиваться, полагая, что из этого сна она не извлечёт крупицы своей судьбы.
— Ты влюблена, — подтвердила ей мать. — Просто ещё не знаешь об этом. Но будь осторожна: соль любви и соль ненависти составляют соль смерти.