Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом
Шрифт:
Рёгнвальду не нужно было представляться при дворе, с которым он был знаком еще во времена изгнания Олава. Или он, или Эйлив представили Харальда как брата погибшего короля и потому дальнего родственника князя Ярослава. В Киеве было полно родичей Харальда. Жена Ярослава Ингигерда была свояченицей Олава.
Корабль викингов вытаскивают из реки и переправляют через пороги
(иллюстрация Стива Нуна, © Osprey Publishing)
Также при дворе был Магнус – семилетний внебрачный сын Олава от Альвхильд. Раньше она была рабыней Олава, но стала его наложницей – фрильей, эльей. Снорри описывает ее как поразительно
При всем этом Магнус вырос многообещающим молодым принцем, даже если обстоятельства в тот момент не способствовали его восхождению. Подобно Рёгнвальду и королеве Астрид, Альфхильд и Магнус последовали за Олавом в ссылку, однако в Норвегию с ним не вернулись, оставшись в Киеве. Альфхильд уже была не рабыней, а матерью наследника, и не исключено, что сможет стать матерью короля. Права на престол Магнуса, незаконнорожденного сына погибшего короля, были неопределенными, однако права Харальда, сводного брата Олава, – еще более спорными. В любом случае этот вопрос оставался открытым. Благодаря Кальву Арнасону и его продажным крестьянам королем Норвегии был Свен, сын Кнуда, который от имени отца, императора Англии, надежно сидел на троне.
В этой истории замешана еще одна женщина, в то время, скорее всего, даже не осознававшая своей роли в силу возраста, – Елизавета, дочь Ярослава и Ингигерды. Ей было от силы около шести лет – она была на год младше Магнуса, своего двоюродного брата и друга детства королевских кровей. Если когда-нибудь Харальд и замечал маленькую девочку при дворе, то относился к ней как к ребенку и отдавал ей почести только из вежливости к ее отцу (а она была одета как взрослая – в традициях киевской королевской семьи: до самой шеи закутана в тяжелую, отделанную узорами далматику из парчи, тафты и бархата, расшитую жемчугом и драгоценными камнями; наряд совершенно непрактичный, не представляющий интереса для солдата, который мог служить для него разве что добычей). Если у Елизаветы и было собственное мнение о молодом высоком блондине из захолустья (будучи беженцем из своей собственной страны, с трудом изъясняющийся на славянском языке, он был практически варваром, несмотря на свое благородное происхождение), то никто не счел его достаточно важным, чтобы записать. Несмотря на это, придворные интриги, махинации и сплетни бесспорно сводились к тому, чтобы поженить какую-нибудь из четырех сестер с Харальдом и Магнусом, попыткам высчитать различные последствия таких союзов.
В этом деле слово Харальда имело вес. С Харальдом прибыли корабли с закаленными в боях воинами, которые пошли за ним из Норвегии… ведь так? Кому варяги подчинятся сейчас – внебрачному сыну умершего Олава или его сводному брату-подростку?
Ответ, по крайней мере в то время, был таким: все они подчинились киевскому князю. Снорри записал просто, что «Ярослав хорошо принял Харальда и Рёгнвальда».
Это было неудивительно. Великому князю нужны были все воины, которых он мог собрать. Киев был окружен врагами, но с Эйливом, Рёгнвальдом и Харальдом на своей стороне Ярослав был готов с ними сражаться.
IV
Киевская Русь
В то время как предыдущим летом Ярослав на западе сражался с чудью, святой Нестор записал: «В польских землях был мятеж. Поднялось много людей, и они убили епископов, священников и бояр, а многие восстали».
Поляки-язычники приняли христианство не так покорно, как русы. Король Мешко II Ленивый не был способен держать их в узде. Как только власти приняли решение использовать новое единобожие – христианство, – для того чтобы укрепить власть правительства, крестьяне стали вымещать ярость и на религиозных, и на феодальных владыках. Польшу захлестнула смута, которая продлится следующие десять лет.
У Ярослава с поляками были старые счеты. В 1018 году они завоевали земли Червенских городов, которые в настоящее время находятся на территории Червонной Руси, а в те времена были независимыми приграничными землями, которые долгое время служили буферной зоной между Польшей и Киевом. Кроме того, они осадили сам Киев и сровняли его с землей. Ярослав бежал в Новгород всего лишь с четверкой своих людей, ни на что особенно не надеясь, кроме жизни в изгнании где-нибудь за морем. Однако новгородцы сожгли его корабль и удержали от бегства, убедили сражаться, а также собрали денег для того, чтобы нанять варяжскую армию. С их помощью Ярослав вытеснил поляков из Киева, но они до сих пор удерживали Червенские города.
Сейчас смута играла на руку Ярославу, и он собирался отомстить. Для этого требовались новые варяги. Харальд, Рёгнвальд, Эйлив со своими воинами прибыли как нельзя кстати. «Ярослав и Мстислав собрали большое войско, – написал святой Нестор о 1031 годе, – и пошли на Польшу».
На реке Буг, на современной границе Польши и Украины, близ Червно, находился укрепленный город Червен – самое сердце Червенских городов. Сегодня это плодородные равнинные земли, которые осушили и успешно возделывают, но тысячу лет назад там были смердящие заболоченные места, в которых только начали пахать землю. До поселения тогда можно было добраться по реке, оно служило остановкой или перевалочным пунктом на торговом пути из Священной Римской империи в Киев. Для защиты и контроля поселения над болотом возвели крепость со рвами, заполненными водой, естественного происхождения, которые позволили поднять десятифутовые валы треховальной формы, стоящие там по сей день. В те времена они были увенчаны деревянным частоколом и сторожевыми башнями. Через болото в крепость можно было попасть только по бревенчатым мостам и переходам. К отгороженной рвами и плывунами Червени можно было подойти только с узких, хорошо защищенных участков, а из-за подтопленного грунта стены крепости нельзя было разрушить.
Вскоре Харальд познакомится с совершенно иным способом ведения войны. Викингам была знакома осада городов – они пользовались таким приемом при неудачной попытке взятия Парижа в 885–886 годах, но тяжелые катапульты, баллисты и требушеты не были для викингов характерными орудиями ведения войны. Их главным козырем были внезапные набеги и быстрые передвижения. Подобным образом сражались и русы. До середины XII века при ведении боев в степях никто о катапультах не знал, поскольку киевляне предпочитали брать крепости внезапно, врываясь до того, как запирались городские ворота. В тех случаях, когда им это не удавалось, они устраивали облежание, или блокаду. Медленный и спланированный мор находящихся в осаде преподнес урок терпения юному пылкому Харальду, и он стал свидетелем эффективности этого способа ведения войны. «Они вновь взяли Червенские города, – написал святой Нестор о Ярославе и Мстиславе, – и опустошили польские земли». В этих походах Харальд заявил о себе. В свое время ибн Фадлан написал о правителе русов: «У него есть наместник, который ведет его войска, атакует врагов и отстаивает его интересы среди своих людей».
Для этих целей Ярослав выбрал обоих, и Харальда, и Эйлива из Ладоги. Они могли играть роль только лидеров-марионеток, действуя по научению и совету своих командиров и ветеранов, но, тем не менее, олицетворяли захватнические устремления Киевской Руси и с помощью скандинавского свинфилкинга производили на восточных людей должное впечатление. «Два предводителя бились бок о бок, – пишет Тьодольв, – а их войска были в боевом клину. Славяне потерпели поражение, а к полякам они проявили мало милосердия».