Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом
Шрифт:
Норвегия снова была готова к восстанию. Снорри написал: «Те, кто не боролся против короля Олава, твердили: “Люди Трёнделага, сражавшиеся против короля Олава и отнявшие его королевство! Принимайте свою награду и такое обращение от людей Кнуда. Вам обещали мир и честь, но за свое предательство и злодеяния вы получили лишь тиранию и рабство”».
Культ Олава, который распространился после его смерти, способствовал возникновению проблем. Торир Собака, например, вспоминал, что видел останки короля после битвы при Стикластадире. Ему Олав показался живым, будто спящим. Он выпрямил его тело и укрыл его плащом. (Один шведский воин скрылся с мечом Олава – Хнейтиром.) Перекладывая тело Олава, он испачкал королевской кровью рану, которую нанес ему король. Торир божился, что рана зажила безо всякого лечения. Это было первое чудо, которое приписывают павшему королю. «Сам Торир это подтвердил, когда в народе заговорили
Сочувствующие крестьяне тайно спрятали тело короля, но это не помешало людям приписывать ему чудодейственные свойства. Фермеры начали молиться Олаву и взывать к нему в трудную минуту. Чтобы положить конец слухам, через год после смерти короля Свен дал разрешение на эксгумацию его тела, что с его стороны было ошибкой, поскольку тело оказалось не только в идеальном состоянии, но было повторно захоронено за главным алтарем Нидаросского собора, который возвели на месте захоронения. Епископа Сигурда, поднявшего крестьян против Олава в Стикластадире, выдворили из страны. Занявший его место епископ Гримкель признал Олава святым, и умерший король стал мучеником и символом нового норвежского движения за независимость.
Одним из его лидеров стал не кто иной, как Кальв Арнасон, который, подобно Ториру Собаке, жалел о том, что бился на стороне Кнуда, хоть и не из нравственных соображений, как пишет Снорри:
Кнуд не сдержал ни одной данной Кальву клятвы – не дал ему титул ярла, не наградил высоким титулом в Норвегии, и хотя Кальв возглавил сражение против короля Олава, забрав у него и королевство, и жизнь, но не получил за это никакой награды. Он связался вновь со своими братьями Финном, Торбергом и Арни после того, как обнаружил, что его обманули, и братья возобновили семейные узы.
Летом 1034 года Кальв возглавлял делегацию в Киевскую Русь по тому пути, который проделал Харальд, – из Норвегии через Швецию. Согласно «Кругу земному», «они предложили сопровождать Магнуса, сына короля Олава Святого, по пути обратно в Норвегию и помочь ему восстановить наследие отца и править его землей».
В их планах напрочь отсутствовал Харальд Сигурдссон. Кальв, к тому времени уже дважды переметнувшийся с одной стороны на другую, искал того, кто был моложе – кем бы ему было легче управлять на королевском престоле. Ему не нужен был признанный лидер, к тому же питавший к нему неприязнь. Харальд, в отличие от юного Магнуса, был свидетелем предательства Кальва. В основе скандинавской системы правосудия лежала кровная месть, какой бы она ни была, однако любую попытку Харальда немедленно отомстить за своего брата пресек бы Ярослав, для которого Кальв был иностранным послом и союзником. Мнение Магнуса никого не интересовало. Его мать, бывшая рабыня Альфхильд, должно быть, ухватилась за эту возможность возвести сына на престол. Она встала на сторону Кальва. И Харальд был вынужден молча наблюдать со стороны, как страна, королевство и трон его погибшего брата уплывают от него.
А на чьей стороне была Елизавета? В патриархальных традициях общества русов чувства юной принцессы к Харальду и Магнусу не имели никакого значения, поэтому и не были нигде записаны. Однако к тому времени Харальд расценивал юную девушку как будущую жену и, согласно «Гнилой коже», обратился к Ярославу и Ингигерде, прося ее руки до того, как Альфхильд сделает то же самое от имени Магнуса: «Харальд попросил руки Елизаветы, делая акцент на своем исключительном происхождении и ссылаясь на то, что они лично убедились в его доблести». Ярослав ответил: «Это справедливое предложение и во многих отношениях кажется мне подходящим. Велика вероятность того, что твоя слава будет расти, однако сейчас у тебя нет средств на содержание такой высокородной девушки – у тебя нет земель».
Однако королева Ингигерда, сестра королевы Олава, Астрид (которая оставалась при дворе своей семьи в Швеции, возможно, со своей дочерью Ульвхильд), естественно, разделяла мнение сестры относительно низкого происхождения Альфхильд – бывшей рабыни и наложницы, и воспользовалась женским влиянием на своего мужа Ярослава. Он сказал Харальду: «Поскольку я ожидаю, что ты станешь великим, против я буду не всегда».
И вот Елизавета не была обещана ни Харальду, ни Магнусу. Несмотря на это, Харальд оставался сам по себе. Пойти против Кальва означало пойти против Магнуса.
Против Ярослава. И против Норвегии. Но пойти вместе с ними обратно домой означало присягнуть Магнусу на верность (поскольку если бы этого не попросил сам мальчик, то Кальв и Альфхильд, конечно же, потребовали бы), а соглашаясь жить бок о бок с убийцей брата, ему можно было попрощаться с мечтами сесть на норвежский престол, не совершив предательства.
В Киеве перспектив у Харальда тоже не было. Он поднялся так высоко, как мог, не заняв только трон. Он мог всю жизнь провести на службе у Ярослава и никогда не стать чем-то большим, чем прославленный телохранитель. Или он мог попытать счастья где-нибудь еще.
«После этого разговора, – говорится в “Гнилой коже” об отказе Ярослава, – Харальд решил ехать в чужие края».
Но куда?
V
Миклагард
15
Это подстрочник. Художественный перевод стиха см. ниже (из: Снорри Стурлусон. Круг земной. М.: Наука, 1980. Издание подготовили: А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая, М. И. Стеблин-Каменский, перевод Ю. К. Кузьменко. Сага об Олаве Святом – Круг земной – Королевские саги – Тексты – Северная Слава (norroen.info). (Прим. перев.)
Шли вперед одетыВ сталь – и снасть блисталаБогато – под ветромКрепким вепри моря.Узрил златоверхийГрад герой, там стройныхСтругов мимо башенЧереда промчалась.Кто знает, о чем думал Харальд в августе 1034 года, когда, пройдя пороги нижнего Днепра, пересек Черное море, прошел узкий Босфорский пролив, и его корабль медленно приблизился к легендарному Константинополю? Nova Roma, Новый Рим; Basileuousa, Царица городов; Megalopolis, Великий город. Для русов это был Царьград, Город цезаря, для скандинавов – Миклагард, Большой город – источник легенд об Асгарде, Городе Богов. Это был бриллиант всего христианского мира, стоящий на пересечении континентов и морей, столица новой Римской империи, простиравшаяся от носка «итальянского сапога» до пустынь Святой земли.
Французский священник и летописец Фульхерий Шартрский проезжал Константинополь по дороге в Иерусалим во время Первого крестового похода, который состоялся через несколько десятилетий после того, как туда прибыл Харальд. Он вспоминает:
Какой знатный и красивый город этот Константинополь! Сколько там монастырей и дворцов, отстроенных с удивительным искусством! Какие любопытные предметы находятся на площадях и на улицах! Было бы длинно и утомительно рассказывать в подробностях о том изобилии всякого рода богатств, золота, серебра, различных материй и святых мощей, которые можно найти в городе, куда во всякое время многочисленные корабли приносят всё необходимое для нужд человека. [16]
16
Цитата из «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского воспроизведена по изданию: История Средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Т. III. СПб., 1887; перевод М. М. Стасюлевича.(Прим. перев.)