Последний выстрел

Linwood Barclay

Parting Shot

На днях в Промис-Фоллз я столкнулся на улице с одной женщиной, которая знала меня в те времена, когда я работал в этом городке полицейским – еще до того, как я уехал в Гриффон, что неподалеку от Буффало, и стал частным детективом.

– О, я не знала, что вы переехали обратно, – начала она. – Как Донна? И ваш мальчик? Скотт – кажется, так его зовут?

Я не знаю, как нужно отвечать на подобные

– Вообще-то я теперь живу один.

Женщина сочувственно посмотрела на меня и понимающе кивнула.

– Такие вещи случаются, – изрекла она. – Надеюсь, все прошло по-хорошему, и вы все по крайней мере разговариваете друг с другом.

Я изобразил на лице самую широкую улыбку, какую только смог из себя выдавить:

– Да, мы разговариваем каждый вечер.

– Ну, значит, все не так плохо, верно? – улыбнулась женщина мне в ответ.

Детектив Барри Дакуорт из полиции Промис-Фоллз сидел за столом, когда зазвонил телефон. Он резким движением снял трубку.

– Дакуорт.

– Это Бэйлисс, – послышался в трубке знакомый голос. Сержант Трент Бэйлисс дежурил в приемной отделения полиции и занимался тем, что принимал посетителей.

– Слушаю.

– У меня тут забавный случай. – В голосе Бэйлисса слышался сдерживаемый смех.

– Что ты имеешь в виду?

– Наши взяли одного парня, который без дела шатался по городу. Когда его привезли сюда, он заявил, что ему нужно поговорить с детективом. В общем, я посылаю его к тебе. Он говорит, что его зовут Гаффни. Брайан Гаффни. Но никаких документов, удостоверяющих личность, при нем нет.

– Ну и в чем суть дела? – поинтересовался Дакуорт.

– Лучше пусть он сам тебе расскажет. Не хочу портить тебе удовольствие, – сказал Бэйлисс и повесил трубку.

Барри Дакуорт также повесил трубку на аппарат, но на этот раз его движение выглядело медленным и усталым. Может, Бэйлиссу и было смешно – но только не Барри. В последнее время он стал относиться к работе иначе – не так, как раньше. Чуть более года тому назад он едва не погиб, выполняя служебные обязанности, и это изменило его взгляды не только на работу, но и на все вокруг.

Барри нравилось говорить себе, что он перестал воспринимать многие вещи как нечто само собой разумеющееся. Он знал, что это звучит как клише, но действительно стал относиться к каждому дню как к подарку судьбы. Каждое утро он вспоминал те моменты, когда чуть не умер. После этого ему потребовалось немало времени, чтобы прийти в норму. Он довольно долго пролежал в больнице, и ему даже потребовалась небольшая пластическая операция на лице.

Пожалуй, самым удивительным было то, что за последний год он умудрился заметно похудеть. Четырнадцать месяцев назад он весил двести восемьдесят фунтов, а теперь – всего двести тридцать три. Таким образом, Барри удалось сбросить сорок семь фунтов. Какое-то время он обходился тем, что прокалывал все новые дырочки в поясном ремне, но в конце концов Морин, его жена, заявила, что он стал выглядеть смешным. В итоге она отвела его в магазин мужской одежды, как пятилетнего мальчика, и купила ему несколько новых вещей.

Барри, однако, оставил старые вещи в своем шкафу – так, на всякий случай. Он понимал: рано или поздно может настать время, когда искушение пончиками снова станет слишком сильным, чтобы он мог ему сопротивляться.

Пончиков он уже давно не брал в рот. При этом Барри вовсе не собирался лгать себе – он прекрасно осознавал, что скучает по ним и их ему не хватает. Но ему нравилось ощущение того, что он стал вести более здоровый образ жизни. И еще то, что он жив.

Морин очень поддерживала его. Она всегда всячески старалась стимулировать его стремление изменить свои пищевые привычки. Правда, после того, что с ним произошло, она была так рада, что ее муж остался в живых, что стала буквально закармливать его домашними пирожными и прочими лакомствами – никто не умел так печь лимонный пирог, как Морин. В конце концов Барри сам попросил ее перестать это делать. Он сказал жене, что принял решение заняться своим здоровьем и следить за собой. И она стала ему в этом помогать.

Именно этим объяснялся тот факт, что на его рабочем столе лежал банан. Он успел стать темно-коричневым, поскольку лежал там со вчерашнего дня.

Притом что Барри Дакуорт более-менее ясно представлял, что ему следует делать для укрепления своего здоровья, в том, что касалось его карьеры, у него такой уверенности не было. Однако факт оставался фактом – именно будучи полицейским детективом, он едва не погиб.

Какое-то время он размышлял над тем, чтобы сменить работу, но так и не смог придумать, чем еще мог бы заняться.

Барри проработал в полиции больше двадцати лет. Понятно, что после этого он не мог просто взять и стать школьным учителем или дантистом. Барри вообще не понимал, как человек может хотеть стать дантистом. Ему казалось, что проще сотню раз побывать на месте убийства, чем совать пальцы в чей-то рот. Правда, можно было попытаться овладеть профессией бухгалтера. По крайней мере, эта работа казалась более-менее безопасной – бухгалтерам обычно не превращали лицо в кровавую кашу.

Пока Дакуорт пытался как-то наладить собственную жизнь, город также делал все возможное, чтобы вернуться к нормальному существованию. Дело в том, что год назад сотни лучших жителей Промис-Фоллз – впрочем, не только лучших – погибли в страшной катастрофе. Люди все еще обсуждали случившееся, хотя теперь, по прошествии некоторого времени, можно было прожить целый день или даже два и не услышать, как кто-то затрагивает эту болезненную тему.

Настоящей проблемой, однако, являлись приезжие. То, что случилось в Промис-Фоллз, можно было сравнить с падением башен-близнецов Нью-Йоркского международного торгового центра – хотя, конечно, масштаб того события несколько отличался. В Нью-Йорке толпы туристов фотографировались на том самом месте, где прежде стояли обрушившиеся небоскребы. Примерно то же происходило и в Промис-Фоллз, небольшом городке в северной части штата Нью-Йорк. Каждый день можно было видеть, как какой-нибудь приезжий делал селфи на фоне щита с надписью: «Добро пожаловать в Промис-Фоллз».

Дакуорт откинулся на спинку кресла и уставился на дверь кабинета. Она открылась, и на пороге появился молодой человек с изумленным выражением лица.

Весил он, наверно, всего фунтов сто двадцать. Белый, тощий, ростом примерно пять футов и девять дюймов. Густые темные волосы, на лице трехдневная щетина. Одет молодой человек был в джинсы и темно-синюю рубашку с длинным рукавом и наглухо застегнутым воротником. Глаза его испуганно блуждали по сторонам.

Дакуорт встал.

– Мистер Гаффни?