Последний взгляд
Шрифт:
— Боже мой! Мы его нашли. Он там, наверху, с женщиной. — Раздался взрыв хохота. Потом снова: — Кит! Сию минуту спускайся вниз. Иди сюда нем-мед-ленно и веди себя прилично!
Это был Скотт, невоздержанный школьный учитель Скотт.
Внизу на улице я разглядел небольшую группку — все семеро стояли, словно собираясь петь под окнами рождественские гимны, стояли, переговаривались и хихикали. Но вся ночная улочка была истыкана огнями и злобными жалобами. Я услышал довольно пронзительный голос Хемингуэя, кричавшего что-то по-французски. Потом опять послышался
— Я подымусь туда и приведу его.
Я потушил свет и торопливо, как только мог, стал одеваться, но тут что-то ударилось об оконную раму. Я подбежал к окну и крикнул:
— Сейчас спускаюсь!
— Кит! — Это был голос Скотта. — Мы хотим проверить твой паспорт. Кинь его сюда. Нем-медленно.
Я увидел разозленного француза в ночной рубашке, выскочившего из двери напротив. Потом услышал всплеск — из окна полилась какая-то жидкость. Что было потом — мне до сих пор неясно, потому что все происходящее было сумбурным и бессвязным и вовсе не таким, чтобы хотелось удержать его в памяти, так что от этой ночи у меня остались лишь смутные впечатления.
Не думаю, что все они перепились. Они просто повеселели после обеда, после выпитого вина и валяли дурака. Веселились и дурачились они по-американски, а такие дурачества бывают забавны, но иногда могут стать и опасными. Однако деваться мне было некуда.
— Ох, поглядите на него! Глядите… — сказала Зельда своим пре лестным, по-южному певучим голосом, когда я вынырнул из дверей гостиницы. — Смотрите. Он же совсем еще мальчик. Дитя! Такой чистенький. Миленький, душечка Кит!
— Зельда, — сказал Скотт с изысканной учтивостью, беря меня под руку. — Разреши тебе представить знаменитого австралийского атлета…
Остального я не услышал, потому что на нас, крича и размахивая кулаками, надвигались четверо французов. Скотт крепко держал меня за руку, Зельда ухватилась за другую. Но французам, которые явно нацеливались на Скотта, заступил дорогу Хемингуэй. Миссис Хемингуэй и девушка по имени Бо пытались оттащить Скотта в сторону, а супруги Мерфи старались успокоить французов, которые выкрикивали угрозы по адресу Скотта. Очевидно, он натворил бог знает что (позже мне сказали, что он сорвал французский флаг с памятника погибшим на войне и превратил его в плащ матадора, а Зельда изобра жала быка). Скотт делал вид, что все это его ничуть не касается, но положение становилось угрожающим и явно назревала драка.
— Je vous en prie! [1] — выкрикнул Скотт, пытаясь утихомирить французов
— Скотти! Не лезь, — сердито оборвал его Мерфи. — Проваливай отсюда.
Тут Хемингуэй подтолкнул меня и оказал:
— Беги по этой дороге в другой отель и забери с собой Скотта. Живо!
Я понимал, что все же эпицентром заварухи был я, и хотел убежать, но Зельда схватила меня за руку.
— Никуда мы не уйдем, — сказала она.
— Зельда, прошу вас, — оказал Мерфи. — Если вы уведете Скотта, я все улажу. Убирайтесь отсюда.
1
Прошу вас! (франц.)
— Ага! — произнес Скотт. — Денежки собираются сменить хозяина, да?
— Помалкивай, Скотти, — сказал Мерфи. — И если ты сию минуту не уберешься, будешь сам объясняться с ними на языке, который тебе почему-то кажется французским.
— Мой французский язык… — начал было Скотт с горделивым достоинством.
Но Хемингуэй потащил, скорее даже понес, его на себе, а мы торопливо зашагали по улице, предоставив Джеральду Мерфи утихомиривать улицу жестами, призывами к спокойствию и бесконечными возгласами «же ву зан при». Зельду разобрал смех.
— Я иду обратно, выручать Джеральда, — сказала она.
— И не думай даже, — сказал Хемингуэй. — Иди с нами.
— А тебя вообще не спрашивают, — презрительно сказала Зельда Хемингуэю. — Давайте вернемся все. Скотти…
— Пожалуйста! — Скотт, шагавший по улице пританцовывая, повернул назад.
— Нет, ты не вернешься. — Хемингуэй закинул руку ему на шею и держал его в клещах.
— Тогда пойдешь ты, Кит, миленький, — сказала Зельда. — А потом прибежишь обратно и сделаешь мне одолжение — убьешь Хемингуэя.
— По-моему, они убьют мистера Фицджеральда, если поймают его, — сказал я. В темноте я еле различал ее и английскую девушку Бо. Миссис Хемингуэй осталась с Мерфи и его женой.
— Бедный, миленький мой Скотт, — сказала Зельда, стараясь оттащить от него Хемингуэя. — Не мучь его, оставь его в покое.
— Нет, это ты оставь, ради бога, беднягу в покое, — закричал на нее Хемингуэй. — Это тебя должен убить мальчуган, когда прибежит обратно.
— В один прекрасный день меня убьет сам Скотти, — спокойно ответила Зельда. — Так что тебе никого не придется утруждать.
Скотта окончательно развезло. Хемингуэй то волочил его по земле, то вскидывал себе на спину, когда Зельда пыталась расцепить его руки. Она все время просила меня помочь ей, но девушка-англичанка каждый раз говорила:
— Не надо, Зельда. Пожалуйста, не надо.
С самого начала я участвовал во всем, что происходило вокруг, и сейчас почувствовал, что слишком перегружен впечатлениями. Когда мы доплелись до отеля, я заколебался, не зная, что делать. Но Хемингуэй, тащивший Скотта, сказал:
— Ты лучше не мозоль людям глаза, пока все не кончится. Исчезни, ради бога.
В таких ситуациях осторожность равна доблести. Я пробрался в свою харчевню; с улицы и из окон слышались неясные выкрики и гул голосов. Я выждал, пока все не разошлись по домам, и тогда рухнул на свою кровать. Какое-то время я лежал с открытыми глазами, раздумывая, не лучше ли мне просто сбежать завтра утром, прежде чем меня разыщут мои спутники. Но потом сказал себе, что мне следовало бы предвидеть, чем все обернется. У меня нет оснований жаловаться. Я сам во всем виноват. Надо было терпеть, держать язык за зубами, не поддаваться на провокации и так далее, и так далее.