Последний

Кумелев Алексей

— Да как это может быть, — обезумев, кричал он, быстро удаляясь с поля кровавой битвы. — Господи, что произошло, что случилось и когда это все наконец закончится? Наташа, Аленка, а как они? — пронеслась в голове тревога за родных, которые находились в противоположном конце города. Руки лихорадочно прочесали карманы куртки и, нащупав пластмассовое тело мобильного телефона, вынули его. Он набрал номер домашнего телефона и прислонил трубку к уху. Телефон, протяжно издав два коротких гудка, сбросил набор. Дмитрий повторно набрал номер, маневрируя в плотном потоке уносившихся из города машин. Телефон повторил гудки, явно показывая нежелание связаться с набранным абонентом.

— Ну ты, тварь, давай работай, — угрожающе завопил мужчина и трясущимся от волнения большим пальцем левой руки набрал повторно номер телефона. Сжатый внутренним страхом за судьбу родных, он поднес телефон к уху.

— Извините, все линии перегружены, — разразился на этот раз телефон приятным, низким женским голосом.

— Да черт тебя побери, — ожесточенно заорал бизнесмен и с силой швырнул мобильный телефон в глубину салона. Полноприводная машина летела в потоке ревущих автомобилей. Они вели себя подобно своим обезумевшим хозяевам, толкаясь и пытаясь скинуть с дороги друг друга. Узкие улицы города вмиг превратились в кладбище стальных коней. Люди выскакивали из зажатых машин и присоединялись к огромной бегущей толпе, которая давила своей

тяжестью замешкавшихся и упавших под ноги людей. Страх, словно огромный осьминог, хищными щупальцами обвил город, заставляя жителей превращаться в диких животных, которые руководствовались низменными инстинктами самосохранения. Шанс выжить в эту ночь составлял не более чем один на миллион. Люди гибли в царящих повсюду давках, гибли под колесами машин, гибли в неравных боях с восставшими из могил. Ижевск без остатка наполнился кровавым ужасом, воплощая дьявольские планы на собственных улицах. Погибшие спустя некоторое время поднимались, пополняя бесчисленное темное войско. Их мертвые тела с опустошенными душами становились маленькими винтиками огромного механизма, жаждущего уничтожить все живое на голубой планете. Смерть в эту ночь наслаждалась огромным количеством освободившихся от телесного плена человеческих душ. Водителю джипа повезло. Его автомобилю оказалось по силам протаранить несколько машин, которые зажали его в плотную пробку. Вездеход, очистив себе путь, поднялся на газон. Дмитрий обогнул район известными ему лазейками и выскочил на небольшой мост, который вел в центр города. Все полосы моста были забиты оказавшимися в заторе автомашинами. Зловещая тишина разгуливала между брошенными машинами, заглядывая в пустые салоны, шевеля распахнутые двери и вглядываясь в непотушенные фары. Автомобильный бизнесмен круто вывернул руль и, въехав на тротуар, медленно тронулся, озираясь по сторонам. Вереница безжизненных стальных коней растянулась на несколько километров. Впереди, выхваченные светом автомобильных фар, появились спины зомби. Мужчина остановил машину и быстро огляделся. Путь вперед, как, впрочем, и назад, был закрыт. Оставшиеся две дороги навели его на вопрос — куда? Одна из дорог, широкая и хорошо освещаемая, вела вверх, вливаясь в конце в улицу Удмуртскую, которая прямиком вывела бы его к дому. Вторая, утопая в темноте, вела в пугающую неизвестность.

«Центральные дороги могут быть перекрыты пробками или теми, кто раньше были людьми» — решил он и, повернув рулевое колесо, скрылся в темной паутине долгой ночи.

Глава 47

Наталья проснулась от странного чувства. Комната еще была окутана темно-серой пеленой осенней ночи. Она открыла глаза и, повернувшись, нащупала на тумбе спального гарнитура холодный корпус часов. Циферблат часов зажегся мягким и убаюкивающим светло-зеленым цветом. «Без пятнадцати шесть. О господи, как еще рано», — спящая мысль медленно проплыла в голове. Она закрыла веки и попыталась уснуть. Но необъяснимое, сверлящее чувство вновь родилось где-то у нее в груди. Женщина нехотя открыла глаза и уставилась в незашторенное окно спальни. Небо уже чуть посветлело и стало напоминать серый лист бумаги из разноцветного альбома дочки. Какое-то непонятное, глупое чувство засело где-то глубоко внутри нее. Но она никак не могла объяснить, в чем причина ее беспокойства. «Дочь, муж», — думала она, перебирая самых близких людей. Семья из трех человек: она, он и их маленькая дочь — это единственное, что у нее было в этой жизни. С будущим мужем она познакомилась в интернате, когда ей было семь, а ему, высокому и задиристому мальчугану, уже девять лет. Блеклые страницы жизни в интернате дети быстро перевернули, и перед ними открылся новый, чистый лист предстоящей жизни, где каждый из них должен написать свою историю. Детская, наивная и немного глуповатая влюбленность переросла с годами в настоящую любовь, существующую между мужчиной и женщиной. Они вместе, взявшись за руки, шагнули в неизвестный им мир людей, который на острие штыка встретил новую ячейку общества. Крохотная комната в деревянном бараке стала первым пристанищем двух не по годам взрослых сирот, испытавших на собственном горбу тяжесть и лишения новой жизни. Через некоторое время судьба, видно, решила сжалиться над ними, дав им шанс. Муж открыл свой бизнес, который капля за каплей давал уверенность, что они смогут жить нормальной человеческой жизнью. Теперь, по прошествии шестнадцати лет, когда уже был свой большой дом в престижном поселке, любимые муж и дочь, Наташа и не вспоминала о прежних годах нищенской, сиротской жизни.

Небо светлело на глазах, но мучившее душу странное чувство все больше и больше усиливалось, заставляя сердце биться быстрее. Она встала с кровати и, накинув халат, вышла в темный коридор. Пройдя босыми ногами по ревущему на низких тонах коридорному паркету, она от крыла дверь в комнату дочки и тихо вошла. Удивленные зайцы, медведи и белки с красочных обоев, наклеенных на стены, наблюдали за вошедшей миловидной женщиной. Бледноватый свет просыпающегося утра широкой лентой полз от оконного подоконника к розоватой детской кровати. Аленка сладко спала на своей кровати, подложив крохотную ручонку под щечку. Мама присела рядом и завороженно смотрела на своего спящего ангела. В эти секунды она благодарила Бога за то счастье, которое у нее было. Кому как не ей, познавшей всю полноту страшного слова «сирота», стоит объяснять, где начинается это самое счастье. Для нее цель и смысл жизни заключались в радости общения и возможности жить рядом с ее мужем и ребенком. Это были самые близкие люди на всей безгранично большой и эгоистичной планете. Одинокая, кристально чистая слеза счастья прокатилась по женской щеке. Каждый раз, рано утром, в комнате дочери она смотрела на умиротворенное лицо спящей Аленки и с содроганием думала, что вновь придется будить это крошечное существо, которое так сладко смотрит цветные детские сны. Наталья уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг замешкалась на полпути. Она услышала далекий, заливающийся лай собак и странное, еле слышное гудение, похожее на автомобильный гудок. Женщина быстро подошла к окну и взглянула в него, повернув голову в направлении странных звуков. — В столь ранний час тревожить сон спящего коттеджного городка. Кто это, кто он? — задавала она себе вопросы, вглядываясь в оконное стекло. Но ее взор ловил лишь опрятные кирпичные домики, стоящие по сторонам асфальтированной дороги, которая через два дома резко искривлялась. Гудки усиливались, а издалека, в очертаниях соседней улицы, быстро приближался луч света. — Через несколько секунд он будет проезжать рядом с нами, — встревожилась она, увидев, как луч света от мчавшейся машины резко повернул на повороте. — Кто из жителей их городка решил вынудить эту шутку? — удивлялась Наталья, внимательно следя за тем, как машина стремительно приближается к ее дому. Расплывающийся вдали яркий свет фар подпрыгнул и ослепил ее. Она на мгновение зажмурила глаза. В следующую секунду женщина застыла оттого, что бьющие, как два прожектора, фары машины осветили странные фигуры людей, облепивших, как стая саранчи, асфальтированную дорогу. Сметая и раскидывая на своем пути человеческие тела, машина приблизилась к дому. В окружении толпы почивших в мир иной остановился джип мужа. Женский крик рвался

наружу, но она смогла остановить его, зажав рукою раскрывшийся от ужаса рот. Крик, ударившись о ладонь, превратился в еле слышный загробный сгон. В исходившем от фар автомобиля пронзительно-белом свете она видела то, что некогда осталось от живых людей. Объеденные могильными червями покойники плотным кольцом обступили стоящую и прекратившую омерзительно гудеть машину. Люк в крыше джина отполз назад, а из него с трудом выкарабкался Дмитрий. Очутившись на крыше, он быстро перескочил высокой забор и плюхнулся на землю. Перевернувшись несколько раз при падении, мужчина быстро вскочил и устремился к входным дверям дома. Следом за ним покойники тоже стали взбираться на крышу автомашины. Стоявшая в оцепенении Наталья пришла в себя и выскочила из комнаты дочери. Они встретились безумными от ужаса взглядами в холле на первом этаже.

— Быстрее, беги открывай подвал, — не останавливаясь, закричал муж, пробежав мимо нее вверх по ступенькам лестницы. — Я сейчас, за дочкой, — услышала она его голос, раздавшийся откуда-то сверху. Массивные железные двери от глухих ударов наполнили низ дома замогильным гулом. Вслед за этим оконное стекло с пронзительным треском обвалилось вниз. Прозрачные портьеры, повешенные в гостиной, колыхались, как огромные паруса мчащегося по водной глади корабля. Раздался хруст — Наталья повернула голову. Одна из колышущихся занавесок, разодранная пополам гниющими конечностями зомби, бесшумно спикировала на пол. В проеме окна сквозь элементы кованой решетки извивались, подобно миллиону змей, руки жаждущих человеческой жизни мертвецов. Женщина попятилась назад и, упершись в деревянные перила лестницы, закричала нечеловеческим голосом, переполненным первобытным страхом и ужасом от увиденного. Этот ужас проник в каждую частичку ее тела, отравляя обжигающим, могильным холодом. Это страх рождается внутри нас только тогда, когда мы впервые встречаемся с чем-то необъяснимо диким и иррациональным в нашей жизни, когда все наши представления о сущности вещей в мире переворачиваются, опровергая мудрость и опыт тысячелетнего существования человечества на земле. Отравленная ядом животного страха, Наталья не заметила, как Дмитрий, одной рукой прижимая к груди ребенка, сбежал вниз. Муж схватил голосящую жену другой, свободной рукой за тонкую талию и побежал в коридор. Добежав до дверей подвала, располагавшегося на границе гостиной и кухни, он ногой отворил дверь. Подвал встретил гостей кромешной темнотой и влажностью. Мужчина безошибочно, не включая свет, пронесся вниз и влетел в бассейную комнату. Сначала он осторожно поставил на пол захныкавшую дочку, укутанную в одеяльце, а затем воющую жену.

— Милая, слушай, — произнес он, прислонив Наталью к стене, закрыв ее рот своей мощной ладонью. — Не кричи, ладно. Все хорошо, я сейчас быстро наверх и сразу вниз. Пожалуйста, не кричи и успокой дочь, — уже помягче произнес муж и, поцеловав жену в щеку, побежал наверх. Его глаза уже привыкли к темноте, дав возможность различать предметы. В четыре прыжка он перемахнул через двенадцать ступенек и, оказавшись в коридоре, помчался на кухню. Добежав до кухонного гарнитура, он резко выдвинул одну из полок. Она выступила вперед, обнажив все свое содержимое. Пальцы проворно выскребли оттуда упаковку спичек и несколько восковых свечей. Четкий слух донес с улицы множество приближающихся шагов. Глава семейства опасливо поднял голову, всматриваясь в темные глазницы окон и бешено пряча вынутые из ящика предметы во внутренний карман куртки. Через мгновение из-за угла вышла одна, а затем вторая и третья фигура зомби. Мужчина рванул вперед и, схватив весь деревянный набор со вставленными в него различными видами кухонных ножей, побежал прочь. Влетев в подвал, он закрыл прочную стальную дверь изнутри и спустился вниз, на ходу зажигая одну из свечей. Тоненькое пламя боязливо озарило бледно-белые кирпичные стены, окружавшие его.

— Наташенька, Аленушка, это я, не пугайтесь, — спокойно и размеренно выговорил он, как и раньше, до боли нежным мужским голосом, приближаясь к прижавшимся друг к другу матери и дочке.

Глава 48

день первый

Солнце, стоящее в зените, жгучим лучом обжигало мужское лицо, лежащее на приборной панели. Василий поморщился и открыл глаза. В первые несколько секунд он лишь только мог видеть размазанные цветные пятна. Но после пятна начали преображаться, превращаясь в объекты. Голова разрывалась от рева паровозного гудка, спрятанного где-то внутри. Кости и суставы ломило так, будто его вчера переехал тяжелый грузовик. С трудом открыв искореженную стальную дверь, он вывалился вниз на дно лощины, как тяжелый мешок, полный костей. Приятная прохлада поросшей невысокой травой ложбины, которая спряталась от беспощадно жгущего солнца, мягко приняла его. Уткнувшись в веющую холодом землю, Василий благодарно заскулил и устало закрыл веки. Он проснулся через несколько часов, когда ярко-желтый диск висел над пышными верхушками хвойного леса. Паровозный гудок стал чуточку слабее, дав возможность хоть и с трудом, но подняться на ватные ноги. Нос синей «копейки», варварски ободрав травяной ковер крутого спуска, уткнулся в низ ложбины. Основание крыла, соединяющегося с кузовом, интересно сложившись, образовало сегменты русской гармошки. Низ смятого заднего бампера врезался в другой край дорожного обрыва, отчего колеса машины беспомощно висели в воздухе. Василий обогнул машину, с металлическим лязгом пробираясь на коленях по смятому капоту. Водительская дверь с визгом на низкой ноте распахнулась. Он обхватил за талию Константина. С трудом, давшимся испариной на лбу, он вытащил друга из разбитой машины и медленно, боясь упасть, опустился на колени.

— Вставай, вставай, — с мольбой заговорил он, тряся водителя за грудки, как большую куклу. Бледное лицо с запекшейся на бровях и лбу кровью застонало. — Ну, друган, давай вставай, — радостно заголосил юноша, сильнее сотрясая Константина. Водитель приоткрыл веки, обнажив пару мутных, неподвижных зрачков. — Ну вот, видишь, все нормально, живой, — оживился улыбающийся Василий, наблюдая, как жизнь очень медленно, капля за каплей, возвращается в обмякшее тело компаньона.

— Сигарету, дай сигарету, — жалобно простонали сухие, сморщившиеся мужские губы.

— Да, конечно, братан, я сейчас, — вскочил Василий, забыв о слабости и боли в собственном разбитом теле, и нырнул в автомобильный салон. Смятая с краев, бумажная упаковка сигарет мирно лежала на грязном полу салона. На поиски зажигалки времени ушло больше. Дешевая китайская зажигалка спряталась под металлическим каркасом переднего сидения.

— Ну, родная, иди ко мне, — в приказном тоне потребовал он, дотягиваясь кончиками пальцев до непослушной вещицы. — Ну, на, держи, кореш. — протянул он другу уже закуренную сигарету. Неуклюжими движениями, похожий на робота, Константин прижал двумя пальцами сигарету.

— Ну, чё, как ты? — заискивающе спросил напарник, подсаживаясь к невозмутимому, находящемуся в прострации, курящему другу Константин ответил парой кивков головы на поставленный вопрос. — Ну, чувачелло, ты даешь. Машину на хрен растарабанил. Как с родаками общаться будешь? — задал спаситель бестактный вопрос, вдыхая в себя новую порцию необходимого для организма никотина. Безмолвный ответ повис в воздухе. Солнце полностью скрылось за плотной хвойной стеной верхушек деревьев. Оно дало возможность наступающей, осенней, вечерней прохладе накинуться на находившихся в овраге людей.