Последняя битва
Шрифт:
— Ты вроде говорил, что она вся в водорослях.
— Ну, ее зажало в скалах на линии прибоя. Как же без водорослей.
— Ну и где ж они, водоросли?…
Заметив Унгатт-Транна, крысы уронили находку, вытянулись и отдали честь.
— Ваше могущество!
Дикий кот провел дрожащей лапой по морде.
— Сожгите это! — закричал он истерически. — Сжечь немедленно! Слышите? Сжечь!
И он смел крыс в сторону, рванувшись к выходу. Те переглянулись:
— Что стряслось, а?
— А я почем знаю? Давай-ка
— Слушай, мне показалось или он испугался?
— Как будто он увидел привидение… Ч-черт, да она не загорится, мокрая насквозь.
— Ну, давай ее мечами в труху, пока не найдем сухие куски…
Унгатт-Транн сидел на еще теплом после дневного солнца песке. Хотя он и презирал Гроддила, сейчас ему не хватало лиса-кудесника, его утешающих слов. Призрак барсука с каждым днем становился явственнее, приближался неотвратимо. Окруженный своими Синими Ордами, он оказался наедине с мучившими его видениями, и никто не мог рассеять страхи, разъяснить их или провозвестить какое-нибудь утешительное пророчество.
С неудовольствием посмотрел он на Гранд-Фрагорль, взиравшую на него с готовностью исполнить любое приказание.
— Ну а ты что скажешь?
— Н-ничего, — неуверенно ответила она.
Он резко взмахнул лапой, сбив ее на четвереньки.
— Ни-че-го. Это ты всегда говоришь. Сгинь!
Фрагорль рванула прочь на четырех лапах, не тратя время на вставание. Безопаснее было как можно скорее исполнить приказание Унгатт-Транна, когда он был в таком мрачном настроении. А в последнее время он все чаще бывал не в духе. Некоторые из собиравших на берегу водоросли синих крыс слышали, как их вождь горько смеется и говорит сам себе:
— Гора моих мечтаний… Ха! Она стала горой моих кошмаров. Таковы-то дни Унгатт-Транна?
28
На следующее утро после завтрака Дерви с командой отправился в море продолжать военные действия против рыболовного флота синих. Фрукч погрозила ему поварешкой, и он заклинающе поднял вверх обе лапы.
— Можете не говорить, я все понял. Ни единой креветки!
Брог вошел в пещеру. За ним следовал Руланго.
— К тебе любитель креветок, мамуля! На корми хорошенько эту умную птичку, она только что нарисовала мне очень важную картинку.
Жесткий, друг, собирай кородеров. Штук двадцать пять синих с мешками направляются из горы в нашу сторону. Жесткий напялил лыковый плащ, маску, вооружился мечом, луком и стрелами. Остальные тоже готовились к выступлению.
— Надерем им хвосты и отправим обратно с пустыми лапами, ребята!
Унылла спряталась за свой передник:
— Убирайтесь поскорее, морды страшные! Плащи, маски — жуть какая!
Еще до рассвета Рвущий Клык и Свирепый Глаз вывели из горы полторы сотни синих. Они спрятались в скалах и кустах. Братья
Рвущий Клык слез со своего наблюдательного поста.
— Наша приманка вышла и направляется на северо-восток, к дюнам и утесам, искать ягоды и ковыряться в корнях. Глаз, бери своих и дуй на юго-восток. Маскируйся в скалах, сближайся осторожно, незаметно!
Свирепый Глаз, поигрывая копьем, колебался:
— А сам небось пойдешь напрямик…
Рвущий Клык подбросил и ловко поймал кинжал.
— Мы пойдем за отрядом приманкой. Я в тебя это вдалбливал всю ночь. Так мы захватим кородеров в клещи. Операция охвата называется: «Спереди и сзади их зажмем». Доходит?
Свирепый Глаз недовольно оттопырил нижнюю губу:
— Все равно мне это не нравится. Эти короеды, как говорят, появляются как будто ниоткуда. Как призраки. Рвущий Клык раздраженно отмахнулся кинжалом:
— Чушь, и ты это сам знаешь. Я тебе еще раз повторяю, кто это. Те самые сбежавшие зайцы, которые от старости еле на ногах держатся. Вы что, сыты, что ли? Я, например, жрать хочу до чертиков!
Послышался рокот согласия, как из глоток, так и из желудков. Рвущий Клык еще раз взмахнул кинжалом:
— Ну, хватит мешкать. Нам навстречу двигается мясо, и осталось его взять да сожрать. Вперед!
Свирепый Глаз все еще не двигался с места:
— Ты еще не объяснил, почему я должен петлять, как дурак.
Рвущий Клык метнул кинжал в землю у ног брата.
— Слушай, дурья башка, выполняй, что тебе сказано.
Иначе я сейчас же вернусь в гору и доложу Унгатт-Транну. И посмотрю, как ты справишься с задачей.
Свирепый Глаз с недовольным видом дал знак следовать за ним.
— Ладно, уходим. Не думал я, что у меня такой братец. Бегать жаловаться начальству на родную кровь, родную шкуру… А какой сигнал к атаке? Забыл я опять…
Рвущий Клык заскрежетал зубами и воздел глаза к небу, как бы ожидая оттуда помощи.
— Трудно запомнить, рачьи мозги? Сто раз ведь повторял! Шряк два раза каркнет вороной — вот твой сигнал к нападению. Знаешь хоть, как ворона «поет»?
Свирепый Глаз уже вел своих зверей по указанному маршруту. Он обернулся и крикнул своему раздраженному братцу:
— Ну дак. Так же, как и ты, когда храпишь без задних лап.
Клык в ярости швырнул в брата осколком скалы, но не докинул.
— Ну, погоди, я тебе это припомню…
Спрятавшись в кустах, кородеры наблюдали за крысами-фуражирами, карабкавшимися на скалу как раз там, где с нее стекал небольшой ручеек. Брогало следил за каждым движением и тихо бормотал Медунке Жесткому:
— Остановились. Пьют. Срывают вороньи ягоды, едят.
Тьфу, они же горькие! Ты пробовал их, Жесткий?
Заяц пожал плечами: