Последняя битва
Шрифт:
Во дворе горело множество факелов, сновали воины, с деловитой суетой сносившие добычу в одно место.
– Кятла, – херсир первым заметил выборника, – займись воротами. Их надо залатать!
– Какими? – утирая забрызганную кровью щеку, спросил вепс.
– Этими! – Сигурд указал на ворота детинца.
Хотя пробежка за беглянками по улицам вражеского града не принесла неожиданностей в виде внезапных нападений горожан, но Сигурд решил перестраховаться.
– Эйнар, баб в терем!
Десятник хищно сверкнул
– Стереги как свою мать! И чтобы не смел! Ты меня понял?!
Эйнар подавил огонь в глазах.
– Понял.
– Ульф!
Молодой шустрый десятник оглянулся и, узрев начальство, спешно подошел.
– Ульф, собери всех десятников!
Сигурд покрутился на месте. «Так, все так, – мыслил херсир, оглядывая суету во дворе, – хорошо хоть ничего не запалили…» При штурме и впрямь обошлось без поджогов, чему нельзя было не порадоваться. Ожидание длилось недолго…
– Так, все тут? – херсир заметил приближающихся десятников. Только двоих. – А где Свейн?
– А вон, – подойдя, пробасил Магнус, – в конюшне… кончается уже…
– Жаль… – херсир продрался сквозь бороду, почесал подбородок. – А Ингвальд?
– Убит, – выдохнул Ульф. – Я видел…
«Ульф, Магнус… Эйнар с бабами в тереме и Кятла у ворот», – в уме пересчитал херсир своих десятников.
– Один примет их! Теперь о деле… – Сигурд снял шлем. – Из детинца ни ногой. Будем удерживать его. С градом разберемся поутру…
– Так там ворота без присмотра, – подал голос Ульф.
– Пусть меря проваливают, – ответил херсир, поняв, куда клонит десятник, – если захотят. Раненых перенесите в терем. А трупы… Всех наших вон туда, к сараю! А этих – туда! Дозоры на стены поставьте и следите в оба.
– Я видел Эйнара, с ним…
– Да, – подтвердил херсир, кивнув Ульфу. – Похоже это княжна и княгиня…
– У нас есть яшники, – Магнус отрешенно махнул рукой, – что с ними делать?
– Заприте где-нибудь.
– Там один сильно ругается… грозится ярлом своим. В тереме мы его взяли.
– Ругается, говоришь?
– Ага…
– А ну давайте сюда – посмотрим, что за птица.
Пленного живо доставили пред ясные очи херсира.
– Так-так-так… – Сигурд оглядел седовласого и в меру упитанного мужчину. Приметил херсир и его одежды, хоть и рваные, но простому воину такие носить не с руки.
– Кто такой? – спросил Сигурд по-словенски.
– Нат эю… пряги…
– Ага, не понимаешь, стало быть. А так?! – херсир заехал пленнику в ухо.
Мужик, широко растопырив руки (благо были не связаны), плюхнулся на снег.
– Повторяю вопрос – кто такой?!
Магнус дернул пленника и поставил на ноги.
– Нат эю…
Сигурд демонстративно отвел руку назад для удара – бац в другое ухо. На этот раз меря устоял.
– Дохола нат! Ерк… тьфу!
– Значит, будем кобениться, – херсир рывком
– Ну?! Кто такой?!
– Нямь ерькэ… тьфу!
Сигурд сунул острие ножа мужику в нос и резко рванул, располосовав правую ноздрю. Процедура не смертельная, но весьма болезненная. Да и кровища опять же…
– Ну?! Будешь говорить?!
– Уриста, – закрыв глаза и схватившись за нос, выпалил мужик.
– Ну вот, видишь. Рад, что мы нашли общий язык. А?
Уриста усиленно закивал головой, при этом подвывая, как раненый зверь.
– Не блажи! Тихо! А то вообще нос оттяпаю. Тебя в тереме взяли?
Уриста кивнул.
– Чего там делал?
– Нимоякке приказал стеречь терем…
– Ты что, воевода, что ли?
– Нет. Уй.
– Какой еще на хрен уй? – не понял Сигурд, хотя что-то знакомое было. – А-а-а, – он хлопнул себя по лбу и рассмеялся, – уй [51] – понятно. Давай дальше. Ну? Кого стерег?
– Вторуша, княгиня наша… с дочкой Млавой…
– Что еще? Казна Нимояккина где? Ну?! – херсир вскинул нож.
51
Уй – дядя по матери.
– Там, там, – Уриста поспешно закивал на терем, – в погребе… там все.
– Вот и хорошо. Магнус, забирай этого… Пусть покажет, где погреб, – Сигурд развернулся, чтобы уйти. – Если что, я в тереме.
Глава четырнадцатая
На пороге славы
Кто прыгает высоко,
У того смерть далеко…
Сигурд влетел по лестнице как стрела… да хуже, как пуля, хоть и не ведали еще о пулях в этом веке. Ух, как его распирало! Сердце подпрыгнуло и застучало сильнее. Победа! Он это сделал. Тротва полностью в его руках. Ну почти… «Вот только бы дождаться рассвета, – думал херсир про себя, – а там уже…» То, что в Тротве осталось достаточно народу, чтобы организовать хоть какое-то сопротивление, Сигурд не верил. Так, по мелочи… не отважатся. Вся дружина полегла в детинце и на стенах у ворот. Осталось только на семечки…
Херсир прошел в большой зал. Эйнар расстарался. На столах горело все, что могло гореть. И свечи, и лучины, и несколько глиняных светильников. Светло. Сам десятник восседал на широком стуле со спинкой и чего-то грыз, а дамы сидели на лавке вдоль стены. Капюшоны с их лиц были скинуты. И херсир мог в полной мере оценить пленниц.
– Так ты и есть Вторуша – жена Нимоякке? – спросил херсир.
Княгиня гордо вскинула голову и сверкнула зелеными очами.
– Да пошел ты…