Последняя битва
Шрифт:
Не прошли они по льду и версты, как прибежал дозорный и сообщил, что сразу за поворотом, на правом берегу стоит селение в дюжину домов. Херсир подал знак остановиться.
– Где Ульф?
– Остался там, – разведчик махнул рукой.
– Возвращайся и скажи – пусть ждет. Скоро будем.
Сигурд пытался придумать, как поступить с поселением меря, но ответ неожиданно пришел с небес. Крупные хлопья снега обрушились на землю, и через несколько минут поток белых крупинок только усилился.
– Ну вот, – ухмыльнулся в усы херсир, – с нам
Он наказал всем при ходьбе следить, чтобы ничего не звякало, не бренчало. Сигурд прижал дружину к левому берегу, и они, крадучись, словно ночные тати, миновали селение. Херсиру хотелось верить, что за ночь снег надежно укроет их следы. И, судя по обильному снегопаду, все к тому и шло…
Пройдя во мраке ночи еще две или три версты, вождь похода, наконец, дал команду к ночевке…
Итак, решение нашлось только одно: селения по реке брать! Перво-наперво дружине нужна была провизия, а где ее взять, если не у врага? Однако Сигурд хотел избежать ненужного насилия. Впрочем, к его немалому удивлению, в первом же взятом на щит поселении не оказалось ни одного мужика призывного возраста. Старики, дети, бабы… Воинов союзной рати несказанно обрадовали три имеющиеся коровы, две из которых херсир незамедлительно приказал забить. С помощью Кятлы был учинен беглый допрос, давший ответ на главный вопрос. Все мужчины ушли по зову князя Нимоякке.
– Оно и к лучшему, – Сигурд с удовольствием съел кусок жареной говядины.
Еще два небольших, с десяток изб, селений по реке, были подвергнуты осмотру на предмет съестного. И тут все прошло тихо и гладко. Из мужиков обнаружились только подростки, которые, однако, не посмели оказать вооруженного сопротивления. Во избежание недоразумения, парней забрали с собой. Их руки опутали веревками Оставить их было нельзя – парни могли встать на лыжи и, обойдя дружину, известить Тротву о надвигающейся угрозе. Забрав также съестные припасы и пару саней, союзная рать поспешила дальше. Поначалу шли бодро. Отставших теперь не было. Всех, кто выбивался из сил, тут же размещали на санях, где везли и припасы. Но, пленники понукаемы. Шагавшие вначале споро, они вскоре выбились из сил и начали тормозить общее продвижение.
– Стой! – скомандовал Сигурд.
Он прошел вдоль колонны и стал изучать взглядом отставших.
– Не, в санях же их везти, – пробасил над самым ухом десятник Магнус.
– Верно, – согласился Сигурд, – Эй, Ингвальд, а ну раздевай их!
С пленников живо скинули верхнее, оставив их в одних рубахах.
– Обувь скидать? – вопросил Ингвальд.
– Нет! Все – пускай идут!
Как только веревки упали с рук, пленники непонимающе уставились на викингов.
– Идите! – махнул им рукой Ингвальд. – Чего встали? Проваливайте!
Наконец, до них дошло, и с десяток парней с места рванули назад, к своему селению.
– Пока добегут – отогреются… если им даже взбредет в голову пробираться в Тротву, мы будем уже там, – размышлял вслух херсир.
Стоявшие
Четвертое по счету поселение насторожило херсира. Это, в отличие от всех предыдущих, имело ограду в виде низкого частокола. Ульф донес, что в селении не меньше двух десятков домов и, кроме того, имеются мужики, хотя и в малом числе. Сигурд дал добро на штурм.
Дозор появился у ворот внезапно и с ходу атаковал селение. С громкими криками и улюлюканьем викинги прорвались за частокол, сея панику среди защитников. Таковых оказалось не больше дюжины, да и те не успели толком вооружиться. Через полчаса все поселение было в полном кольце, а сопротивлявшиеся мужики обезоружены почти без потерь. Только одному, самому прыткому и молодому мерянскому воину пришлось срубить голову, когда тот, размахивая двуручной секирой, попытался атаковать викингов. В целом херсир был весьма доволен, за частокол никто из меря выскочить не успел.
Учиненный обыск кладовых и изб привел союзников в полный восторг. Обнаружилась масса припасов, и мука, и конопляное масло, и вяленная рыба, и копченое мясо, и соленое сало… И, что больше всего поразило самого херсира, в просторной кузнице на краю села нашлись готовые мечи и шлемы и несколько кожаных доспехов, усиленных металлическими накладками.
Кузнец оказался новгородцем. Его удалось захватить без проблем – кузнец был пьян!
– Давай его сюда, – распорядился херсир, узнав эту новость.
Пред ним предстал крепкий, коренастый мужик с темными обожженными бровями и такими же, не менее обожженными, бородой и усами.
– Как звать? – спросил херсир у нетрезвого кузнеца.
– А ты-то сам кто такой?
У стоявшего рядом десятника Эйнара рука дернулась к мечу. Но Сигурд остановил его жестом.
– Новгородец?
– Новгородец! – ответил кузнец, дерзко вскинув голову.
– Кому куешь брони? Нимоякке?
– Ага…
– Еще есть?
– Все, что было, вы уже забрали… а было бы еще, так не сказал бы!
– Уймись! – Сигурд в последний момент краем глаза заметил, как Эйнар выхватил меч.
– Дай я зарублю эту скотину!
– Уймись, Эйнар! Пойди лучше перетряхни его кузницу, сдается мне, у него есть что припрятать!
Перебранка заняла несколько секунд, и тут случилось то, чего никто не мог ожидать от пьяного кузнеца. Он быстро откинул свой кожаный фартук, и в руке у него оказался нож. И, поскольку его никто не держал, он стремительно кинулся на херсира.
– Олят! – раздался сбоку душераздирающий женский визг.
Сигурд среагировал мгновенно. Он ушел в сторону, легко увернувшись от грузного кузнеца.
– Олят!!
В следующую секунду херсир увидел отблеск стали, и меч Эйнара рванул бок нападавшего. Еще взмах, и кровавая борозда прошла вдоль хребта. Кузнец застыл, затем пошатнулся…
– Олят! – еще молодая, с растрепанными черными волосами, женщина, с разбегу кинулась к кузнецу и обняла его немеющее тело.