Последняя битва
Шрифт:
— Вот этот лопоухий сорванец.
Она звонко засмеялась, запрокинув голову. Бяшка фыркнул, и Вик понял, что все это время улыбается в ответ. Какой приятный у нее голос. И почему Георг так суетится? Что такого, если к ним на огонек заглянула дочка Сельги Инеса?
— На самом деле, — заговорила девушка, поправив выбившуюся прядь, расстегнула кобуру, — вы почините это?
Протянув киборгу маленький серебристый пистолет, она с любопытством уставилась на Вика.
— Дядя Георг, у вас появился помощник?
— Да. — Киборг выщелкнул магазин. — А что с ним не так?
— С кем? — Девушка повернулась на стуле. — А, с пистолетом… не стреляет.
Сам
— Мне нужен день, — уверенно заявил он, — чтобы починить пистолет.
За воротами раздались голоса.
— Меня уже ищут. — Дочь Сельги Инеса поднялась со стула. — Значит, завтра?
Она смотрела на Вика своими раскосыми темными глазами, и у того приятно кольнуло в груди. Ладони стали теплыми, по плечам пробежала легкая дрожь.
— Завтра. — Получилось как-то хрипло, Вик не узнал собственный голос. Вдохнув, добавил: — Завтра все будет готово.
Улыбнувшись, она кивнула и молча вышла из мастерской.
Глава пятая
Идти в одежде было неудобно. Плотные штаны из брезента терли яйца, Крум морщился, поглядывая на остальных следопытов, шагавших впереди. Похоже, им также не по себе от того, что их заставили напялить человеческие шмотки. Как люди столько тряпок на себе таскают? Длиннополые накидки, которые Ежи обозвал плащами, стесняли движения рук, тело под ними сильно потело. Стоян постоянно двигал плечами, ткань одежды на его спине натянулась, он с радостью бы распорол ее по шву, чтобы тот не впивался в хребет. В тяжелых, намазанных черным кремом сапогах, не получалось шагать тихо. Ребристая несгибаемая подошва с массивным каблуком бухала о землю, Круму казалось, что их отряд двигается громче стада пьяных манисов, обожравшихся побегов мамми в сезон Большого солнца. К тому же вакса на сапогах воняла хуже кохара, перебивая все окружающие запахи. Ежи сказал, что люди мажут ей обувь, чтобы та не промокала и блестела на солнце, что это отличительный знак опрятного человека, следящего за своим внешним видом.
«Как все сложно у людей», — в очередной раз подумал Крум, притормозив, чтобы одернуть штаны на мошонке. Прав был Демир, не стоило им с Крыма уходить, в Московии все по-другому устроено. Люди живут в городе большем, чем три Херсон-Града. Здесь правят сильные кланы, у которых есть мощное оружие и машины.
Воинов у Чембы все меньше, гибнут мутанты, а за что? Им обещали новые земли, но чем они лучше Крыма или Донной пустыни?
Демир, приотстав от остальных, обернулся. Сдвинув кепку на затылок, почесал обритую плавником катрана голову, и когда Крум подошел ближе, тихо произнес:
— Будем в Москве, держись братьев. Старайся, чтобы они рта не открывали. Отвечай за них, если меня рядом не окажется.
Переварив услышанное, следопыт понял мысль старика. Живу и Стояну с людьми всегда было трудно общаться, по речи в них легко признать мутантов. Тодору легче всех, он за немого сойдет.
Крум кивнул и спросил:
— Как думаешь, зачем в Москву едем?
Демир придержал его за руку, чтобы остальные во главе с Ежи отошли подальше, и заговорил:
— Хитрость Баграт замышляет, но какую, пока не знаю. Видишь, как слуга евонный нам тщательно одежду подобрал. Мы на старателей похожи, что нефть добывают.
Одноногий пацан оглянулся, махнул
Старик помолчал и продолжил еще тише:
— Думаю, лазутчиками прямо в клан зашлют. К людям. Сведения Владыке нужны, иначе в войне не победить.
Крум посмотрел на Демира и понял: старику все не по душе. В его взгляде были тоска и сожаление. Старик явно думал об одном, говорил другое. Крум не стал выведывать настоящих мыслей старого следопыта.
— Кто такой Баграт? — спросил он.
— Тише, — шикнул Демир, следя за Ежи. Спустя пару мгновений ответил: — Владыка киевского Храма.
— Главный в Ордене? — Крум округлил глаза.
— Да.
Демир зашагал быстрее. Их отряд покинул свой лагерь у Разлома и свернул в небольшую низину, где горели костры и стояли множество навесов, сплетенных из тростника. Под ними спали воины Чембы. Всюду в землю были воткнуты копья, с висящими на древках щитами и кривыми саблями. Дежурившие у костров мутанты удивленными взглядами провожали следопытов. Пару раз вскакивали, хватаясь за оружие, но, признав своих, пропускали дальше.
— Видите? — радостно сказал Ежи, обернувшись. — Не узнают. Это хорошо… замечательно! Владыка рад будет. Не ошибся я в выборе, про вас легенды сложат. Вы измените ход истории!
Стоян что-то промычал в ответ, Жив с Тодором промолчали, а Крум и Демир многозначительно переглянулись. Оба не разделяли радости одноногого. Крум, стараясь отвлечься от тягостных мыслей, стал думать, как удобней спрятать оружие в складках одежды, чтобы потом выхватывать быстро, не запутавшись в полах плаща. Демир не проронил больше ни слова. Они пересекли Можайский тракт, вошли в поселок с домами из белого камня, оставив по правую руку мост через Разлом. Тут тоже горели костры, но вокруг никого не было. Совсем захмелев, отметившие недавнюю победу мутанты перебрались в жилища людей и крепко спали. Крум успел подумать, что сейчас пятеро следопытов легко бы разделались с войском Чембы, но тут же переменил мнение, завидев в окнах дома, куда направлялся Ежи, высокие силуэты с факелами. Охранники мутантского вождя справно несли свою службу, следя за улицей.
Ежи обменялся с ними условными знаками и вошел в дом. Стуча штырем по ступеням, провел пятерку мутантов на второй этаж и остановился перед раскрытой дверью. Из нее в узкий коридор лился яркий свет карбидных ламп и доносился голос Владыки Баграта. Тот очень быстро говорил что-то про Киев.
— Ежи! — вдруг крикнул Баграт. — У тебя все готово?
Одноногий пацан кивнул.
— Заходите. Скорей. — Он призывно замахал следопытам и посторонился, пропуская их в комнату.
Она оказалась просторной. Справа от входа, возле стеллажей с ящиками на полках, опираясь на длинную клюку, стоял, блестя лысиной, смуглокожий коренастый Илай.
Крум сразу узнал переговорщика из племени Чембы по большим очкам с темными стеклами, которые тот почти никогда не снимал. Глаза у Илая особенные, до глубины зеленые, не переносят солнечного света, зато ночью он ими видит как днем. На переговорщике был светлый плащ, кожаные штаны и стоптанные башмаки со шнурками.
За столом напротив двери сидел Владыка Баграт. Он быстро писал толстым карандашом на сером листе бумаги. Нижняя часть карандаша была из рифленого железа. Крум привык отмечать для себя такие мелочи, в умелых руках карандаш легко становился оружием. Слева от входа в стене была арка, за ней виднелась еще одна комната, где у окон дежурили рослые воины Чембы с факелами в руках.