Последняя битва
Шрифт:
Взгляд у сапожника был виноватым, поэтому Архип не мог понять, в чем тут дело. Может, со станками чего случилось, на которых обувь делают? Или…
— Можайский тракт? — медленно произнес он.
— Да-да, — закивал старик, пятясь к лестнице. — В городе ночью такой шум был, особенно в нищих кварталах. Говорят, что Ферзь слинял и клан предал. Теперь там какой-то Крапива за старшего. Беднота из города побёгла, но не вся, часть к Храму подалась защиты просить. А все почему?
Он остановился. Архип мотнул подбородком
— Мутанты поутру наступать станут. — Гуго снова попятился мелкими шажками. — Они ж переправы на юге Московии и Кислую долину захватили. Теперь вся надежа на люберецких кормильцев, еды-то откель еще взять? Все равно всем не хватит. Рыбари и те до Балашихи собираются, свой кратер бросают, а…
— Стой! — рыкнул Архип и поднялся.
Хмель из головы почти выветрился. Он стоял в куртке и одном сапоге возле кровати, переваривая по крупицам сказанное Гуго, стараясь ухватить суть.
— Омеговцы, — начал Архип, — отряд ихний на Можайском тракте того?
— Ага, — промахнувшись мимо дверного проема, сапожник подпер спиной стену, сместившись бочком, шагнул на лестницу.
— Стой!
Гуго замер.
— Стало быть, артель ломщиков…
У Архипа в голове все сложилось воедино. Мост через Можайский тракт захвачен мутантами, партию обуви, которую клан для солдат Омеги приготовил, теперь некому выкупать, но это ерунда в сравнении с тем, что Москва отрезана с юга от Перепутья. Совсем отрезана. Город ждет голод! И — паника.
— Когда это случилось?
Он сел, нашарив под кроватью второй сапог, начал обуваться.
— Говорят, вчера.
Плюнув, Архип скинул сапоги, схватил штаны.
— Буди Гриву! — подпоясавшись, сбросил куртку, потянулся за рубахой. — Бригаду готовьте, на «тевтонцы» пулеметы ставь.
— Архип…
— Не перебивай. В башне всем оружие раздать, меня дожидаться.
Он надел куртку, сунул ноги в сапоги, не мотая портянки.
— Я в Храм. Говори, что хотел?
— А… — Гуго растерялся. — Остальным как?
— Ждите.
Архип запахнул куртку, поискал глазами маузер. Куда ж он его подевал?
— Пистолет мой найди, во дворе отдашь.
Он пересек комнату, когда Гуго поспешил к ванной, кинул с порога:
— Зарядишь и две обоймы еще… нет, три принесешь. Ясно?
— Да, хозяин, — отозвался старый сапожник, доставая маузер из-под ванны.
Глава седьмая
Легкий омеговский сендер несся по внуковскому полю, подпрыгивая на ухабах. Крум рулил к заброшенному поселку, выжимая из машины все. Рядом сидел Демир, сзади Жив с Тодором, они поддерживали раненого Ферзя. Вцепившись в гнездо для канистры, сваренное из арматуры, Стоян растянулся на багажнике, выставив длинное ружье, готовый выстрелить в преследователей при любой возможности.
Именно Стоян оказался самым расторопным,
Демир сразу освободил водительское сиденье, Крум прыгнул за руль, развернул сендер и помчался на юг, не дожидаясь, пока с вершины холма спустится второй бронированный «тевтонец».
План у Крума был простой — оторваться от преследователей, въехать в заброшенный поселок, спрятаться и попробовать разобраться с монахами.
Вывернув руль, он направил сендер к видневшемуся впереди Ленинскому тракту. Широкий, с покосившимися фонарными столбами на обочине, покрытый наломанным асфальтом тракт темной лентой тянулся вдоль опушки леса, пропадая между холмами, над которыми нависали обломки эстакады. Если выехать на него, то можно значительно опередить преследователей, выиграть время для засады. Монахи на тяжелой машине и без того заметно отставали, но погоню пока не прекращали.
Крум глянул назад. «Тевтонец» остановился. Пулемет выдал длинную очередь, но то ли стрелок был неважный, то ли прицел сбит — пули прошли высоко над головами мутантов. После чего «тевтонец» рыкнул и покатил, раскачиваясь на ухабах, набирая скорость, к Ленинскому тракту.
— Они не отстанут от нас, — сказал Демир, когда Крум подрулил к эстакаде между холмами. — Погонят к одной из своих застав.
Сендер вильнул, взбираясь по отлогой насыпи, выехал на дорогу и встал колесами в накатанную караванами колею.
Проскочив под эстакадой, машина заметно прибавила в скорости. Вдалеке справа виднелись развалины поселка. Демир обернулся.
— Стоян, видишь их?
— Нет!
— Вперед смотрите! — крикнул Крум. — Держись!
Он резко бросил машину влево, объезжая глубокую рытвину. Демир ахнул, вовремя схватившись за борт.
— Нужна остановка! — старик снова оглянулся. — Ферзь совсем плохой. Перевязать на…
Раздался хлопок, сендер подбросило, Крум едва удержал руль. Их вынесло на обочину, машина запрыгала по ухабам, поднимая пыль.
— Колесо! — закричал следопыт. — Колесо пробило!
Машину болтало из стороны в сторону. Крум увернулся от фонарного столба, снова выскочил на дорогу, не снижая скорости, пронесся по ровному участку, навалившись грудью на руль, чтобы не стащило в занос.
Впереди показалась развилка — Ленинский тракт убегал прямо, дорога к поселку резко сворачивала вправо, в низину. На повороте стояло приземистое кирпичное строение с односкатной прогнившей крышей и широкими оконными проемами, глядящими на дорогу. За строением возвышался лес, по обочине рос плотный кустарник.