Последняя битва

Посняков Андрей

– Ась? Спросил чего, боярин-батюшка?

– Спросил, спросил, тетеря глухая. – Иван протянул Савве монету. – Видал такую?

– Нет, – тот покачал головой. – Не видал, не приходилось… Хотя… Тут вроде как у ливонских немцев, надпись… Эвон, и орел цесарский.

– Имперская, хочешь сказать, денежка? – усмехнулся Раничев. – Сиречь – Священной Римской Империи германской нации? Да, ничего не скажешь, похожа птичка…

– А была ль такая в сдаче – не помню, – честно признался отрок. – Как-то не всматривался. Нагнал вот тебя, господине, да передал.

– А ты? – Иван повернулся к корчемщику. – Не припомнишь?

– Хм. – Тот

почесал затылок. – Цесарская, говорите, денежка? Третьего дня… да, третьего дня уже, заходили ко мне скоморохи, так один хвастал, что в немецких землях бывал… Ну да, хвастал. Осанистый такой скомороше, бородища лопатой, руки – что грабли.

– Постой, постой, – закусил губу Раничев. – Не его ль я вчера в угрюмовской корчме видел? Значит, из немецких земель, говоришь?

Хозяин поклонился:

– Тако хвастал. С ним еще много скоморохов было.

– Немецкая земля большая, – проявил себя приказчик. – Я в ливонских городах бывал, а есть еще и цесарские, и тевтонские…

– Вот именно. – Иван задумчиво покивал. – Тевтонские. Не дай Боже, товарищ Гитлер или его присные с Тевтонским орденом снюхались, не дай Боже!

– Что ты такое говоришь, господине?

– Что? А ты пока не любопытствуй. – Дав Савве щелчка, Раничев, не допив до конца пиво, вышел из-за стола и, заложив руки за спину, заходил по гостевой зале, тихонько бормоча что-то себе под нос. Хозяин цукнул на служек – чтоб не смели мешать – сам же убрался на цыпочках по своим кабацким делам. Юнец-приказчик тоже притих, потихоньку допивая пиво.

«Тевтонский орден, – про себя вспоминал Иван. – Гроссмейстер – по-русски: великий магистр – Конрад фон Юнгинген… Э, нет, стоп. Уже не Конрад, Ульрих. Да, Ульрих фон Юнгинген. Столица – Мариенбург, кажется, на Висле… Господи! Да ведь Грюнвальдская битва грядет! Рыцари Ордена против польско-литовско-русских войск, кои в пух и прах разобьют надменных тевтонцев. Разобьют… А если братьям-рыцарям кто-то поможет? Тот, кто тоже, как и Иван, хорошо знает историю. И победят не поляки и не литовцы, а рыцари. И что тогда будет? Ну во-первых, плохо придется Польше, а также Литве – западно-русским землям, Великому Княжеству Литовскому и Русскому. Экспансия никем не сдерживаемого Ордена после победы под Грюнвальдом наверняка разовьется дальше – через отделение Ордена в Ливонии – на Псков и Новгород. А если еще и шведы навалятся? Сложится ли тогда Российское государство – вопрос! Не ждет ли русских людей злая судьба рабов – онемеченных пруссов, лужичан, эстов? Все может быть, все может быть, смотря по тому, кто и как именно намеревается помогать Ордену… Господи! – Резко остановившись, Иван хлопнул себя по лбу – во, блин, додумался! – Орден, помощнички… Да скорее всего, и нет ничего этого, нет! А монета как-то случайно попала, может быть, даже с прошлыми проникновениями, с теми же блатными гопниками… Что гадать? Надо спросить колдунью. Ну и скоморохов, скоморохов найти – с ними переговорить тоже не помешает».

Раничев снова подозвал хозяина:

– Так, окромя скоморохов, никаких гостей не было?

– Не было, господине. Реки ведь только вскрылись, а дорожки-то у нас, сам знаешь, какие.

– Угу, угу, – покивал Иван и, расплатившись, вышел на улицу.

Поспешно глотнув остатки пива, приказчик выбежал следом, придержал стремя.

– Не будет ли еще каких указаний, боярин-батюшка?

Раничев усмехнулся в седле:

– Ишь, указаний ему. Привыкай своей головой жить! Инда, ладно, свободен пока. Впрочем, нам, помнится, по пути.

– По пути, по пути, господине. – Отрок вновь побежал рядом с конем Ивана.

Захар Раскудряк и Хевроний Охлупень дожидались Ивана в лавке. При виде вошедшего боярина оба поклонились.

– Ну здравствуй, здравствуй, Захар, – обрадованно воскликнул Раничев. – Давненько с тобою не виделись, почитай с Масленицы.

– Так, господине, с Масленицы и есть. А торговлишка наша неплохо идет, слава Господу – прибыток имеется.

– То хорошо. – Иван потер руки, – то славненько. Только вот не за-ради торговых дел я к вам заглянул. – Он оглянулся на дверь и понизил голос. – Лишних ушей в лавке нет?

– Только Савва, приказчик. – Хевроний с Захаром переглянулись. – Ну сейчас мы его вытурим. Эй, Савва! Савватий!

– Что угодно, господине?

– Дуй к кузнецам, в Чернохватово, скажи – пущай к вечеру штырей накуют, инда кончились штыри-то, а причалы доделывать надо, чай, скоро струги пойдут.

– Сполню.

Поклонившись, приказчик выскочил из лавки и бегом понесся к деревне.

Захар Раскудряк – красивый рыжеватый мужик с чуточку вытянутым лицом и небольшой бородкой – самолично запер дверь на засов:

– Вот, теперь говори, господине.

Раничев потянулся:

– Да говорить-то, по сути, не о чем. Мне нужна Мавря, колдунья.

– Колдунья Мавря?! – удивленно переспросил Раскудряк. – Так ее чернецы забрали за то, что на метле летала и, обернувшись кошкою, многих достойных людей извести пыталась.

– Вон оно как! – Иван скептически ухмыльнулся. – Кошкою обернулась, ведьма!

– Ведьма, ведьма и есть! – Захар с жаром перекрестился, однако зачем боярину вдруг понадобилась колдунья – не спросил, знал – нужно будет, так Иван Петрович сам скажет, а не скажет, значит, то и не нужно никому знать. Такого же мнения определенно придерживался и Хевроний Охлупень.

– Значит, – негромко сказал он, – нужно Маврю из монастыря вызволять. Ежели не сожгли еще.

– Не сожгли, – улыбнулся Захар. – Не успели. Феофан-то игумен в отлучке – к князю в Переяславль-град поехал. Как вернется, так, видно, и сожгут ведьму… Как раз и гости к ним должны припожаловать – монашек один говорил. Из Кудровой обители чернецы… Впрочем, ты, господине, я смотрю, не очень-то в Маврино ведовство веришь?

– Верно подметил. – Иван раскатисто захохотал. – Вся эти черные кошки, порча, гадания и прочая муть – вздор полнейший, в который цивилизованному человеку верить – только чертей смешить. Как сказал один гм… далеко не глупый политик, правда, жестокий и беспринципный – «гнусная антинаучная чушь»! Ну не буду вдаваться в подробности… Короче – что думаете?

– Думаю, брать обитель с налету не стоит, – первым высказался Хевроний. – По крайней мере, если не придумаем ничего лучшего.

– А что? – с усмешкой перебил его Захар Раскудряк. – Можно и налетом! Уж больно много крови чернецы нам попортили.

– Нет, друже, – спокойно осадил его Раничев. – Налетом – это уж слишком. И так-то игумен князю про нас нажалуется.

– Да уж, – согласно кивнул Хевроний. – Этот гад может. Да больше ведь соврет, нежели правду скажет!

– Вот то-то и именно! Короче, мужики, думать надо… Ты, Захар, сказал, что Феофан-игумен в отъезде? А кто в обители вместо него за главного? Небось, отец-келарь или кто из других старцев?