Последняя битва
Шрифт:
И вот на тебе!
Откуда взялся этот серенький неприметный мужик? Перед тем как покинуть палатку, Раничев приподнял полог и тщательно осмотрелся – никого ведь не было! А этот «серый» совсем с другой стороны подобрался, со стороны лесочка, словно бы следил, высматривал что-то. Среднего роста, в сером, не очень-то новом летнем костюме и такой же серой шляпе – человек как человек, ничего необычного. Лицо чуть вытянутое, с рыжеватыми усиками, банальное такое, незапоминающееся. А вот взгляд… Взгляд незнакомца Ивану оч-чень не понравился, оч-чень! Пристальный был
– Гутен таг! – Раничев растянул губы в улыбке.
– Гутен таг. Так вы здесь живете? Что вы делали в палатке? Понимаете меня, господин артист? Нет?
– Их бин… Их бин эспаньол! Испанец.
– Ах, вон оно что, испанец… Совсем не говорите по-немецки?
Раничев смущенно развел руками:
– Плехо, плехо.
Потом вытянул руку вперед – мол, пойдем, посмотрим на представление.
«Серый» усмехнулся, кивнул – пойдем. И не отставал, гад, ни на шаг! Вот привязался… Как бы его скинуть? Эх, зря поторопился, вылез, как говорится – «Штирлиц был на грани провала».
– Вы – оперный певец? Поете арии? Ну – «петь», «петь»?
– Петь? Найн, нет. Не опера. Я есть музыкант… – Иван показал пальцами, словно дергал невидимые струны. – Бас, понимаете? Контрабас.
– А, контрабас. Бум-бум-бум. Знаю. Вы в палатке что делали?
– Не понимаю, найн.
– Эх, черт бы тебя… Ладно, идем к вашим артистам. Нет-нет, не надо сворачивать. Во-он!
Раничев и сам видел, куда идти. Только вот ему туда было не надо – какая нужда встречаться с артистами? Сразу возникнут ненужные вопросы, совершенно ненужные. А от этого приставучего типа надо избавиться! Ишь, прямо к артистам и тянет, чуть ли не за руку.
Иван вдруг остановился, улыбнулся, протянул руку:
– Хуан Рамирес, артист из Кордовы.
– Густав. Так мы чего встали?
Раничев подмигнул и щелкнул себя пальцем по горлу:
– Хорошо бы вина выпить!
– Пить? Вы хотите пить? У них на кухне, наверное, есть вода.
– Не вода, нет. Выпить. Шнапс, понимаешь? Шнапс.
– Ах, шнапс…
Густав задумался и, вдруг подхватив Ивана под руку, быстро зашагал к перелеску. К машине. Так себе был автомобильчик, потрепанный, не лучше старой раничевской «шестерки»…
– Опа! – Вытащив из салона плащ, немец подкинул в воздухе серебристую фляжку.
– Шнапс! – Раничев нарочито радостно потер руки. – Ну ты даешь, Густав! Гут! Зер гут!
– Ну как настроение, Вальтер?
Оберштурмфюрер Вальтер Ванзее оглянулся и нацепил на лицо улыбку, увидев подошедшего приятеля, местного югендфюрера, точнее – баннфюрера – на большее (а банн составлял человек восемьсот) его лагерь не тянул – Мюллера.
– Ничего, ничего…
– А твой шеф где? Похоже, где-то потерялся?
– Потерялся? – Ванзее расхохотался. – Знаю я, где он потерялся, секрет невелик – небось к машине пошел за шнапсом, старый пьяница!
– Не очень-то ты его жалуешь, –
– Этого-то зануду? Если хочешь знать, я скоро буду на его месте! – Оберштурмфюрер хвастливо оскалился и, расстегнув мешковато сидевший пиджак, пожаловался: – Не могу носить штатское, отвык. Форма есть форма: дисциплинирует и вызывает уважение.
– Да уж, ваша точно вызывает!
– Что ты хочешь этим сказать, Конрад?
– Ничего, ничего. Так, пошутил. Так ты интересовался Майером?
– Ну да. – Ванзее снова застегнул пиджак. – Им. Ни на чем таком этот парень не попадался?
– В смысле?
– Ну на чем бы можно его зацепить: скажем, ругал политику партии или занимался онанизмом перед сном?
Баннфюрер рассмеялся:
– Да нет, Вальтер, если б такое было, я бы знал. Правда, нельзя сказать, что он такой уж ревностный юноша. И от зарядки, бывает, отлынивает, на политзанятиях отмалчивается…
– Да, – разочарованно хмыкнул Вальтер. – Не очень-то на подобном зацепишь.
Мюллер бросил на приятеля долгий, несколько подозрительный взгляд.
– Чисто по-товарищески хочу тебя предупредить, Вальтер. По-моему, ты зря копаешь под Майера. У него ведь имеется сильный покровитель – барон Отто фон Райхенбах, оберштурмбаннфюрер СС, слыхал про такого?
Ванзее громко захохотал и, оглянувшись, понизил голос:
– Вот как раз из-за Райхенбаха мы этого Майера и возьмем в разработку!
– Фон Райхенбах – предатель? – охнул баннфюрер. – Не может быть!
– Еще как может, Конрад! Есть на него такое… Впрочем, потом расскажу… – Оберштурмфюрер приосанился, пригладил ладонью жиденькую светлую челку и неожиданно спросил: – А знаешь, почему я вообще тебе сейчас все рассказываю?
– Ну… – Мюллер задумался. – Мы ведь друзья. Так?
– Да, друзья… И я хочу, чтобы ты стал моим человеком! Помощником и напарником. Человеком, которому я мог бы вполне доверять. Да-да, не удивляйся, этого пьяницу Ленца совсем скоро выпрут на пенсию. В лучшем для него случае. Он ведь не только пьет да втихаря критиканствует, он еще и якшается черт знает с кем. К примеру, недавно выяснилось, что его старый приятель и собутыльник, адвокат Карл Шульце – скрытый еврей!
– Вот те раз! Ну и как? Арестовали этого Шульце?
– К сожалению, не успели. Сбежал. Теперь скрывается. И не исключено, что обратится за помощью к своему старому дружку – оберштурмфюреру Ленцу! Ох, хорошо бы обратился! Уж тогда… – Тонкие губы Ванзее скривились в довольной ухмылке. – Ну так как, Мюллер? Бросишь свою дурацкую молодежную службу ради настоящего дела? Получишь офицерский чин СС, гарантирую! И все льготы.
– Звучит заманчиво. – Баннфюрер прикрыл глаза, стараясь скрыть радость. Стать офицером СС? Следователем гестапо?! Об этом даже и не мечталось. Как хорошо, что на его пути встретился Вальтер Ванзее! Правда… Правда ходили упорные слухи, что русские танки идут к Польше! Это совсем рядом. Но ведь они не прорвутся в рейх! Никогда! Вот и доктор Геббельс в своем вчерашнем выступлении говорил о том же…