Последняя битва
Шрифт:
Боже, он говорил с магистром! С давно умершим – вернее, погибшим – Ульрихом фон Юнгингеном, гроссмейстером Тевтонского ордена! И магистр слушал его, Герхарда Майера, буравя внимательным взглядом.
– Так вы говорите, я погибну в битве? – чуть улыбаясь, переспросил магистр.
– Да, под Грюнвальдом.
– Славная смерть… Жаль только, что потерпит поражение Орден.
– Мне тоже жаль, герр магистр. Но… – Глаза юноши засияли. – Ведь можно все изменить! Хотя бы попытаться!
– Герхард, ты говорил, там, в твоем мире,
– О, да. – Герхард жестко улыбнулся. – Бомбардировщики, пушки, танки.
– Пушки есть и у нас, – усмехнулся магистр. – Ты видел «Бешеную Грету»?
– Видел. Впечатляет. И все же… это не совсем то… О, боже! – Юноша вдруг в ужасе заломил руки. – Что в нем толку, в этом оружии? Оно же там, в далеком от вас будущем! А вы – здесь. И я здесь… И не знаю – как… Господи, неужели это навсегда?! И я никогда больше не увижу мать, брата…
Герхард крепился изо всех сил, но слезы, словно сами собой, капали из его глаз на светлый орденский плащ.
– Бедный юноша, – покачал головой магистр. – Пусть идет в свою келью, отдохнет.
– Я позову кого-нибудь из братьев, проводят.
Герхард ушел, и фон Райхенбах остался наедине с великим магистром. Беседа проходила в небольшом зале, где обычно собирался капитул. Зал располагался рядом с капеллой, откуда доносилось пение – и приятно, и сложно подслушать, о чем говорят в зале.
– Что вы обо всем этом думаете, брат Гуго? – Магистр тяжело посмотрел на барона.
– Может быть, он просто ловкий пройдоха, – цинично усмехнулся тот.
Магистр кивнул:
– Или сумасшедший. На всякий случай завтра же велю повесить его.
– Не стоит торопиться, экселенц! – Фон Райхенбах вскинул глаза. – Быть может, его послала нам сама Пресвятая Дева?
– Вы верите? – прищурился магистр.
– Нет. Но думаю, стоит попробовать. В конце концов, чем плоха надежда на чудо? А повесить парня мы всегда успеем, куда он от нас денется?
– Тоже верно. – Великий магистр встал, давая понять, что аудиенция закончена. – Оставляю это дело на вас, брат Гуго. Пробуйте, может что и выйдет… Да, только не привлекайте к этому лишних людей.
Фон Райхенбах молча склонился в поклоне.
Герхард вздрогнул, когда барон вошел в келью, и быстро попытался вытереть концом плаща мокрые от слез глаза.
– Кажется, вы славный юноша, – улыбнулся тевтонец. – И искренне хотите помочь Ордену.
– Да, хочу! Очень хочу, поверьте!
– Верю, верю, сын мой! – Фон Райхенбах присел на край ложа. – Ты… уже пытался вернуться обратно? – мягко поинтересовался он.
– Пытался… – со вздохом признался Герхард. – Несколько раз читал заклинание… Не работает.
– А может быть, нужно соблюсти все условия… Например – место.
– Вы думаете? – В глазах юноши искорками вспыхнула надежда.
– Во всяком случае, попытаемся…
Они
– Читайте! – Брат Гуго протянул заклинание.
– Ва мелиск… – запинаясь, начал Герхард.
– Постойте, – повелительным мановением руки тевтонец остановил его. – Тогда… Там… Была полночь? Или – до полуночи… Или – после?
Подросток задумался:
– Скорее после. Часа в два…
– Тогда немного подождем… А перстень? Перстень был у вас на руке?
– Нет. На шее, как и сейчас.
– О чем вы тогда думали, Герхард?
– Ну… даже не знаю… О том, как бы выполнить пари, продержаться до утра… и посрамить этого задаваку Гамбса!
– Думайте о том же, – посоветовал рыцарь. – Хотя, я понимаю, это сложно… Ну хотя бы вспомните ту ситуацию, что была тогда, представьте лицо вот этого самого Гамбса.
Видно было, что Гуго фон Райхенбах и сам захвачен невиданным доселе экспериментом. Разорвать время! И не просто так – а для величия Ордена, для изменения его злой судьбы.
За лесом, в Зеевельде, истошно залаяли псы – видать, почуяли волка.
– Можете читать! – кивнул крестоносец. – По-моему – самое время.
– Ва мелиск… – Герхард представил лес, лагерь, нахальную физиономию Гамбса… – Ха ти…
Глава 17
Июнь 1944 г. – июль 1410 г. Восточная Пруссия. Близнецы
И он стоял, готовый к бою.
Вдруг видит: подскакало трое
Нарядных рыцарей в броне…
…джихари.
Ну вот, прочел – и что? Все те же деревья, кусты, ночь. Вот – где-то совсем рядом – завыл волк. За ним – еще один.
– Герр барон, – обернувшись, тихонько позвал Герхард.
Никто не отзывался! Лишь только камень перстня светился во тьме. Светился! А в небе… Герхард прислушался. В небе гудели самолеты! Тяжелые бомбардировщики, звук их моторов не спутаешь ни с чем!
– Эгей! – вскочив на ноги, что есть силы закричал юноша. – Эгей!
Кто-то включил фонарик, и острый луч света выхватил идущих во тьме парней. Первым, ухмыляясь, шагал Гамбс:
– Ну что, Майер? И пяти минут не высидел?
– Как – пяти минут? – Герхард от радости не мог говорить. – Да я тут уже бог знает сколько сижу!
– Бог знает сколько? – Гамбс и его прихлебатели засмеялись. – На, смотри время!
Светящаяся стрелка наручных часов Гамбса показывала два часа тридцать две минуты.
– Видал? Две минуты и просидел. Ну, будешь еще соревноваться?
Герхард ничего не отвечал, лишь глупо улыбался, никак не реагируя на все подначки Гамбса.
– Да ну тебя, Майер, – наконец махнул рукой тот. – В общем, пари ты проиграл, признаешь?