Последняя цитадель Земли. (сборник)
Шрифт:
Как тебе известно, Чужие состоят не из плоти. Их метаболизм вообще не похож на человеческий. У них нет тела в нашем понимании этого слова. Поэтому пули, выпущенные мною, не могли причинить вреда Чужому. Нет, думаю, то было психическое потрясение от громкого звука и вибрации. Они высокоразвитые существа, пожертвовавшие своими телами в угоду разуму. Возможно, они состоят из чистой энергии. Как можно постичь подобный интеллект?
Сэр Колин устало потер лоб, и легкое движение заставило его закачаться в воздушном потоке.
— Однако помнишь, что произошло, когда этот дьявол напал на нас?
Алан
— Он как будто вытягивал из меня мозг.
— Да, это некая разновидность ментального вампиризма. Он существует за счет чужой жизненной энергии, причем ему годится лишь энергия разумных существ. Возможно, Чужие выращивали рабов-людей только для этой цели. А теперь последний из них подыхает с голоду, и лишь мы четверо, да еще терази, остались доступными для него. Ты видел, как он расшвыривал каркасиллианцев. Они каким-то образом защищены от его воздействия.
Так вот, Носитель Света вышел из своей цитадели и отправился на охоту. Он обнаружил терази и попытался расправиться с ними. Но у терази есть оружие — огромные гонги и барабаны, от которых вся пещера начинает ходить ходуном. Чужие не выносят шума. Надеюсь, ты заметил, что в Каркасилле очень тихо? Поэтому терази отгоняли его шумом. Он осаждает их уже довольно долгое время. Мы не осмеливаемся покидать селение без переносных гонгов, но они недостаточно мощные. Продуктовые пещеры — с грибами и существами, похожими на червей и улиток, — расположены на некотором расстоянии от селения, и сейчас запасы пищи на исходе. Он не выпускает нас. На самом деле мы морим друг друга голодом. — Сэр Колин усмехнулся. — Но думаю, Чужой может победить.
— И вы отправились за мной в одиночку?
Ученый пожал плечами.
— У меня есть пистолет. Кроме того, ты спас мне жизнь в Тунисе несколько миллионов лет назад, и я хотел вернуть должок. А что касается задержки… я пошел почти сразу же, но не смог преодолеть барьер, закрывающий путь в Каркасиллу. Во второй раз я двинулся по следу Чужого.
Алан редко сталкивался с подобным мужеством, но сейчас он почел за благо промолчать.
— В конце концов, я едва ли оказал тебе услугу, вытащив тебя из Каркасиллы, — продолжал шотландец через некоторое время. — Похоже, мы обречены на смерть от голода вместе с терази или станем пищей для Чужого. Не знаю, друг мой, не знаю… Думаю, в компании терази у нас побольше шансов на успех, но даже если мы найдем способ одолеть Чужого — что дальше?
Тропа Богов расширилась. В полу местами зияли глубокие провалы, по стенам змеились трещины. Сэр Колин взял Алана за руку и увлек его в сторону от невидимого течения к одному из широких разломов, тянувшемуся от пола до потолка.
— Вот наш путь. Когда-то в пещеру вели настоящие ворота, но, по-видимому, произошло сильное землетрясение. Большинство трещин заканчиваются тупиками, но некоторые ведут насквозь. Нам туда.
Алан бросил взгляд на Тропу Богов, уходившую в сумрачные дали.
— Куда она ведет?
— Возможно, в преисподнюю. Я проверял по картам, какие смог найти, и мне кажется, что она начинается под цитаделью, которую мы видели на равнине.
Ученый достал из кармана маленький факел, сделанный из стебля какого-то волокнистого растения, и зажег его.
—
После множества поворотов и подъемов впереди показался свет: холодное, бледное сияние, очерчивавшее устье расщелины, как зарница на фоне ночного неба. Сэр Колин погасил факел. Перед ними возникло колоссальное пространство пещеры.
Алан невольно вспомнил свои первые впечатления при виде Каркасиллы. Здесь тоже была пещера, наполненная причудливыми силуэтами — гигантскими цилиндрами, невероятными конструкциями, похожими на выветренные лессовые толщи китайских пустынь. Если это были машины, то понятия Носителей Света о механике были столь же чуждыми, как их понятия о человеческих жилищах в Каркасилле. То, что открылось взору Алана, не поддавалось описанию в знакомых терминах. Лишь металл Чужих — или это был пластик? — мог выдержать чудовищные нагрузки, иначе величественные сооружения уже давно обрушились бы под собственным весом. Все они были окрашены в кричащие, бессмысленные цвета: цилиндры и решетчатые фермы сияли пурпуром и багрянцем, наклонные башни отливали обсидиановой зеленью.
— Да, строить они умели, — с уважением пробормотал сэр Колин.
Алан подумал о том, что эта пещера служила пристанищем для последних мятежников на Земле — роботов, вспомнивших о своей человеческой природе и восставших против инопланетных хозяев. Они были побеждены, и их героическая история канула в безвестность. Лишь творения их рук остались стоять — загадочные и неприступные.
— Для чего это все предназначено? — растерянно спросил он. — Для чего эти механизмы вообще могли служить?
— Какое это имеет значение? — с горечью отозвался ученый. — На всей проклятой планете не осталось ни генераторов, ни источников энергии. Пошли-ка вниз, здесь оставаться опасно.
Они вышли на каменный карниз, и перед ними открылась еще одна часть пещеры, к которой вела изгибающаяся каменная расщелина. У дальней стены пещеры Алан разглядел скопище убогих лачуг, больше напоминавших соты, чем крытые хижины; впрочем, здешние жители не нуждались в крыше для защиты от стихии.
Среди лачуг двигались маленькие фигурки, и Алан невольно напрягся: он не мог забыть своей последней встречи с этими людьми.
Тени перед ними расступились, и на одно головокружительное мгновение Алан вернулся на побережье Средиземного моря, где Майк и Карен — прямо как сейчас — вышли им навстречу с оружием в руках.
Некоторое время все молчали. Лицо Карен заметно осунулось и побледнело, в зеленых глазах застыло выражение отчаянной решимости, которую Алан видел раньше лишь в моменты схватки. Ее рыжие локоны висели спутанными прядями, на рваной одежде кое-где виднелись следы неумелой штопки.
Майк совершенно не изменился. Он стоял, широко расставив ноги — угрожающая бронзовая фигура с бесстрастным лицом и узкими щелочками глаз. От него исходило ощущение напряженности и скрытой угрозы. Черные волосы Майка, раньше гладко зализанные, теперь стояли колом, на подбородке пробивалась темная щетина. Казалось, изнутри он был сжат, как пружина, и в любую минуту она могла распрямиться и нанести смертельный удар.