Последняя девственница королевства
Шрифт:
***
В тронном зале с зеркалом было непривычно тихо. Даже возбужденное хриплое дыхание самопровозглашенного Короналя растворялось в этой плотной, неестественной тишине, и шаги Эллиана — тоже.
Ловец — Эрик — сидел на троне, слегка развалившись, в небрежной расслабленной позе, так вольготно, будто дело было уже сделано и корона уже принадлежит ему. Она лежала на его платиново поблескивающих волосах, и он ухмылялся, опьяненный собственной храбростью.
Эллиан, нарочно рассыпав по плечам волосы, чтобы были не видны прожженные на его одежде прорехи, заложив руки за спину, неспешно прошел по залу и остановился у подножия трона, покачиваясь с пятки на носок
— И как, — вкрадчиво произнес он, — удобно? Ничто не беспокоит, не жмет ли венец?
Эрик усмехнулся. Он был намного старше Эллиана, намного опытнее его, но отчего-то именно Эллиан в этом молчаливом поединке взглядов выигрывал, подавляя разоблачившегося Ловца своей спокойной уверенностью.
— Меня все устраивает, мальчишка, — тихим холодным шепотом ответил Эрик. — Твой трон мне очень удобен, и венец в самый раз. Так что, думаю, нам есть резон поменяться местами! О, я вижу, — его взгляд скользнул по фигурке Новы, нерешительно топчущейся у входа в зал, — ты и женщину мою отвоевал у Пустотника? Не прячь свои раны, я знаю — он потрепал тебя, тебе пришлось нелегко! Так что мне не будет стоить больших усилий доделать то, что у него не вышло…
Он снова хохотнул, будто опьяненный властью, и Эллиан тоже изволил улыбнуться краешком губ.
— Я слышал, что власть не для всех, — произнес он задумчиво. — И подобные тебе забывают, что власть налагает еще и обязанности.
Эллиан вытянул вперед руку, венец сорвался с головы Ловца и послушно прыгнул в ладонь Короналя. Неспешно Эллиан оправил волосы, удобнее устроил блестящий золотой обруч на лбу.
— Эрик, Эрик, — с сожалением произнес Эллиан, снова спрятав руки за спину — и Нова уже догадывалась зачем. Из ладони его, осторожно и коварно, вырастал длинный тонкий ледяной клинок, чуть шелестя быстро настывающими пластинками. — А я уважал и ценил тебя. Ты казался мне мудрым, верным другом и отличным помощником.
— Это оттого, — вскричал Эрик, оказавшись на ногах в мгновение ока, — что ты глуп и слеп! Вы все глупы, всеми вами так легко управлять всего лишь отойдя на шаг в тень! Ты думаешь, отчего этот глупый Корональ решил править вечно? Да потому ч то я ему подсказал это! Он готов был танцевать до изнеможения и сбрасывать вниз всех магинь, какие только попадутся ему под руку, лишь бы усидеть на троне! Но он не знал, что я тоже… Тоже Водный! Своей жестокой жадностью он расчистил дорогу мне, мне! — Эрик медленно спускался, его черные блестящие сапоги на ступени ступали тихо, словно в вакууме, в черном космическом небытие, и бывший Ловец, обнаженный по пояс, сбросивший свою черную рясу, распаленный и дикий, выглядел зловеще.
— Ты спутал все мои планы, — выдохнул Ловец с ненавистью. — Ты выжил там, где не должен был выжить, да еще и успешно заверил Круг Танца. И тогда я подумал — не судьба. Не переспорить Понтифика. И забыл, отказался, отрекся от мечты. Но сегодня, — он снова захохотал, — когда даже Пустотник показал зубы, когда Пустотник! Иссушенный до дна! Почти мертвый! Смог потрепать Короналя! Сегодня я понял — мой час настал. Я все эти годы собирал души. Я не выкидывал их — нет! Я кормил ими свое Слово! Я делал его могущественным! А что делал все эти годы ты? Ты наслаждался жизнью! Ты проводил свои дни в праздности и лени!
— Я был Короналем, — ответил Эллиан, ничуть не смущаясь от слов Ловца. — И если ты думаешь, что это ничего не значит — ты ошибаешься.
— Лучше уйди с моей дороги, мальчишка! Лучше уйди! И я сохраню твою жизнь! Женщину только отдай…
Его черное дымное Слово мерзким грязным мешком, поблескивая черной глянцевой кожей, шлепнулось ему под ноги, словно с обнаженных плеч Ловца упал кусок расплавленной липкой смолы. Огромный осьминог, раздуваясь от ярости, неспешно расправлял свои длинные ноги, белесыми присосками цеплялся за пол, подтягивался ближе к Эллиану, и Нова оглушительно заверещала, когда одна из этих черных скользких ног влажно чавкнула по полу.
Эллиан рассеянно пожал плечами.
— Ловец, ты так много говоришь о короне Короналя, но не знаешь порядка ее наследования, — Эллиан нетерпеливо шевельнул плечом, и его верный иссеченный в боях серебряный дракон скользнул на пол. — Ты темен и невежественен, как крестьянин, Ловец. Хочешь подраться на Словах? Изволь. Но тут у меня опыт побогаче; и за много, много, много ран я научился терпеть боль. Ты же знаешь. А твой спрут, хоть и раскормленный, но целый, как только что из океана. Да и словесная перепалка не сделает тебя Короналем. Чтобы мой венец признал свою голову, — Эллиан усмехнулся, глаза его вспыхнули издевкой, — ты должен будешь пройти со мной Испытание. Да-да, то самое, которое ты потом должен будешь проходить не раз. Победивший сталкивает проигравшего вниз. Все просто. Так ты пойдешь на это?
Глава 29
Корональ направился к залу испытаний, неуважительно повернувшись спиной к противнику. Он шел так уверенно и спокойно, будто знал наверняка — Ловец не нападет. И эта уверенность ярила Ловца сильнее, чем поблескивающая на голове Короналя корона, которую Ловец теперь вожделел до визга, до жалкого скулежа, до почти безумной дрожи. Так связанные сумасшедшие бьются в злобном припадке, сожалея, что не могут вонзить свои зубы в чужую плоть.
Нова с Боном за пазухой белым приведением бежала вслед за противниками, обмирая от страха. Да, Эллиан был спокоен — но было б странно, если б он, Корональ, проявил нервозность или выказал страх перед Ловцом! Он хотел выглядеть достойно; и он выглядел достойно. А значит…
Значит, исход поединка не был предрешен.
Все могло кончиться как угодно. Хорошо или плохо — этого Нова не знала. И она умирала от страха с каждым шагом, приближающим ее к тому самому залу.
Первым в открытые двери вошел Ловец, зловеще ухмыляясь, скаля зубы. Его кожа, расписанная черными рисунками пойманных душ, казалось, пульсирует, а Слово-спрут на спине шевелится, перебирая щупальцами расползшиеся в разные стороны, как нити паутины, тонкие связи с пойманными душами. Выглядело это тошнотворно и ужасно, Нова отвернулась, крепко зажмурив глаза, подавляя позывы к рвоте. Корональ, закрыв за противником тяжелые двери, обернулся к ней, мягко коснулся пальцами ее побледневшей щеки.
— Ну, что ты, — ласково произнес он, заметив, что она вся дрожит. — Не бойся. Все будет хорошо.
Его дракон парил вокруг них, почти обнимал их кольцами, отгораживая от всего мира, и Нова отчетливо поняла, что Ловец тоже спустит свое слово, напитанное сотнями и сотнями плененных душ. И это будет ужасная драка…
— Эллиан, — шепнула она, роняя слезы и ухватив его руку, ласкающую ее. — Эллиан, если с тобой что-то случится, я тоже… я не могу тебя потерять теперь, когда только что обрела! Не в этой жизни, не в этот раз! Запри его там… позови армию! Пусть они расстреляют негодяя!