Последняя дверь
Шрифт:
– Я не понимаю, что тебя смущает. Требуется определенное время на изучение этого сложного и очень не похожего на нас разумного общества.
– Дело не во времени, Саша. Я подозреваю, что многого мы так и не поймем.
– Детали, может быть. Детали всегда своеобразны и неуловимы. Но в целом общее направление мы вполне можем понять.
– И общее не поймем. Мне говорили, что Дисниты - они занимались расшифровкой кристаллов Восточного сектора Красного купола - пришли к интересному выводу. Они утверждают, что мышление марсиан как бы обратно нашему, земному. У нас движение является свойством материи, у них материя - свойством движения, его проявлением.
–
– Для того чтобы сделать подобное заключение о характере марсианского мышления, нужно располагать колоссальным запасом информации. Это же философское обобщение.
– Нет. Дисниты располагали тем же, что и мы. Наши находки дублируют друг друга. Но... им больше везет. Видишь ли, Саша, у меня такое чувство...
Он задумался. Мысленно он видел узкий глубокий колодец, по которому лифт спускает космогеологов в Большую столицу, бесконечный лабиринт переходов, где пробираешься только ползком, и Красный купол - огромную искусственную пещеру с овальным потолком, залитую багряным светом. И его вновь охватило знакомое чувство тревожного ожидания.
– У меня такое чувство, Саша, - продолжал Василий, - что нашими находками и открытиями на Марсе кто-то руководит.
– Конечно. Академия наук, Совет по...
– Нет, - перебил Василий, - не то... Я не о наших...
Егоров, казалось, не понял друга, отвернулся и стал смотреть на балкон.
– Да, - сказал Василий, - кто-то нами руководит. Подсовывает одно, прячет до поры до времени другое, - одним словом, контролирует. Ну посуди сам. Марсиане ушли в Айю около пяти миллионов лет назад. На Земле в это время еще не было человека. А марсианские города сохранились как новенькие, там все блестит. Это противоестественно, понимаешь? Есть второй закон термодинамики, есть энтропия, которая растет... Да за пять миллионов лет там должен был воцариться хаос! А хаоса нет. Есть строгий порядок.
– К чему ты ведешь?
Василий молча наклонился к Егорову. Тот с испугом смотрел в его серьезные черные глаза. "Уж не свихнулся ли он там, на своем Марсе?" мелькнула мысль.
– Они вернутся.
Егоров принужденно расхохотался:
– Здорово! Хозяин вышел на минутку и просит гостей подождать?
– Совсем нет. Хозяин просто не может или не хочет вернуться.
– Может, они улетели из Солнечной системы в эту Айю?
– Черт его знает, что это за Айя, - задумчиво сказал Василий.
– Порой я даже готов согласиться с академиком Перовым. Он исследовал панцири и считает, что подобный переход является чисто физиологическим процессом. Айя - это смерть. А может, что-то вроде того света. Перейдя в Айю, получаешь шанс на бессмертие...
– Это уже твой собственный домысел?
– Нет, так Дисниты придумали. Кстати, этот Анхело Тенд - неплохой парень, между прочим, - работал с ними до нашего прилета. Дисниты уже собирались отлетать, как вдруг обнаружили, что Тенд исчез. Туда, сюда нет Анхело. Они улетели. А через месяц мы нашли Тенда в одной из галерей Красного купола. Он был жив и здоров, но не мог ответить ни на один вопрос. Что с ним случилось, где он был, что ел, пил - не помнит. Пришлось его обучать всему заново, рассказывать, кто он такой, где жил, что есть Земля и люди. Долго так продолжалось. Но однажды он вспомнил... почти все.
Слова Нечипоренки были прерваны высоким, рвущим воздух звуком. Пронзительный вой столбом поднялся к небу. Друзья выбежали на балкон. Вверху на темно-синей глади выводил прерывистую снежную роспись реактивный самолет.
– Какая-то новая модель.
– Егоров прикрыл глаза ладонью.
Звук оборвался так же внезапно, как и начался. Самолет утонул в глубине небесной чаши.
– Ну и ревушка!
– покачал головой Василий.
– До земли доходит ослабленный звук. Представляешь, каково летчикам?
– Там изоляция.
– Так о чем я говорил?
– спросил Василий.
– Об Анхело.
– Ах да! Ну вот, собственно, и все. Вернулись мы с Марса. Анхело побывал дома, что-то ему там не понравилось. Он ведь испанец, из Венесуэлы... Теперь решил остаться у нас. И вот это зеркало, что я Оксане приволок, - продолжал Василий, - это памятный подарок Гришки Рогожина, который погиб.
– Как!
– вскочил Егоров.
– Григорий погиб?
– Погиб, и самым таинственным образом. Он работал в одной из "комнаток", которых там, в Красном куполе, тьма, а этажом выше работали наши взрывники. Взрыв они произвели крошечный, но все же кое-какое сотрясение было. Слышим вскрик. Прибежали к Грише. Лежит с разбитой головой. Скафандр снят, лицо размозжено. Сама же "комната", где работал Гриша, осталась совершенно целой. Так, с потолка немного пыли осыпалось да кусочки облицовки размером с мой ноготь лежали на полу. Что могло нанести удар такой страшной силы, мы так, конечно, и не узнали. Что-то там болтали о многократном усилении взрывной волны, о направленных ударных воздействиях - чепуха все это. И какая досада! Как раз в этот день Гриша сделал великолепную находку. Он нашел труп марсианина. Это было потрясающим открытием. Мы пять лет на Марсе и ничего, кроме пустых оболочек, не находили. Миллиарды рачьих скорлупок! Об истинном облике марсианина мы могли только гадать. Гришку на руках носили, когда он приволок под мышкой этот прекрасно засушенный экспонат. Мы положили его в титановый контейнер и отправили наверх, а через четыре часа отправили наверх Гришу. А зеркало я оставил себе.
– Какое зеркало?
– спросил Егоров.
– Вот это самое.
– Василий указал на зеркало с Марса, которое слегка покачивалось под порывами теплого ветра.
– Мертвый марсианин лежал в двух шагах от него, и Григорий снял зеркало. Потом я взял зеркало на память.
Егоров внимательно и печально посмотрел на сверкающий овал.
– Тоже ведь загадка, - протянул Василий.
– Зачем марсианам эти зеркала, совершенно одинаковые и в огромном количестве? В каждом городе их сотни...
Вдруг лицо его изменилось. Взгляд впился в зеркало.
– Оно не отражает!
– прошептал Василий.
Егоров посмотрел на зеркало. На первый взгляд оно действительно ничего не отражало. Поверхность его была ровной и матовой. Такого же золотисто-серого цвета, как обод. Они одновременно бросились к зеркалу и увидели в нем свои взволнованные физиономии.
– Фу, глупость!
– заметил Егоров.
– Анизотропное изображение всего-навсего. Ты меня так напугал своими рассказами о Марсе, что я скоро от любого марсианского камня стану шарахаться.
– И правильно сделаешь, - задумчиво сказал Василий, - потому что ни одно из марсианских зеркал, с которыми я имел дело, не обладает такими удивительными, вернее, даже странными свойствами. И это тоже... не обладало, пока я его держал в чемодане.
– Вероятно, на него благотворно подействовал мой приезд.
– Возможно... Ну ладно, - сказал Василий.
– Подводя итоги, плато Акуан исследовать надо.
– Эх, если б меня взяли в космос!
– махнул рукой Егоров.
– Не тужи, братец, - заметил Василий, - вот создадут антигравитатор, полетишь и ты со своей больной печенкой...