Последняя глушь

Хантер Эрин

Но рыбья сущность грозила поглотить его целиком, а лютый голод стремительно вытеснял воспоминания о друзьях. Уджурак широко раскрыл рот, чтобы проглотить побольше питательной пищи, которой богата река. Но здесь не было ничего… ничего, кроме затхлой воды и пустоты, из которой нужно было скорее уплыть вверх по течению, к таким же, как он сам…

— Я должен… измениться!

Собрав последние крохи угасающего сознания, Уджурак попытался заставить себя вернуться в обличие совы, чтобы взлететь над нефтяным месторождением и отыскать высокое черное здание, под которым спрятались его

друзья.

Плеснув хвостом, Уджурак поплыл к берегу. Он почувствовал, как его тело растет, ног теперь стало не две, а четыре, и каждая заканчивалась копытом, на голове появились рога. Посмотрев на себя, Уджурак увидел буро-серую шкуру северного оленя.

Он выбрался из реки, встал на берегу и обернулся в сторону нефтяного месторождения. Уджурак стал беременной самкой оленя и чувствовал в животе тяжесть олененка. Опустив голову, он двинулся вперед, древний инстинкт вел его на извечные родовые земли карибу, где матери-оленихи испокон веков давали жизнь своим детенышам. Но вместо бескрайних болот и лесистых предгорий перед ним были лишь Черные тропы, длинные серебристые трубы и высокие здания, выстроенные плосколицыми. Уджурак поднял голову, и из его груди вырвался долгий надрывный рев — душераздирающий крик матери, которой больше негде растить свое потомство.

— Нет… нет…

Уджурак из последних сил попытался вырваться из этого облика.

— Совой… совой… чтобы я мог вернуться к друзьям и увести их из этого места. Крылья… белые крылья… клюв и когти…

Наконец, он с облегчением почувствовал, что тело его снова съеживается, и он становится белой полярной совой. Взмыв в небо на бесшумных крыльях, Уджурак понял, что истратил все свои силы, и его крошечное птичье сердце трепещет, как лист под ураганным ветром.

Прищурившись, он окинул зорким совиным взором лежащие внизу земли и вскоре заметил высокое здание, возле которого превратился в первый раз. Он даже разглядел кусок дерева, под которым прятались его друзья.

С высоты Уджураку было видно, что черное здание было одним из последних построек плосколицых, дальше начиналась пустошь. Значит, Мария была права. Если они пойдут вон по той Черной тропе, а потом свернут на следующую, то вскоре уйдут из этого отвратительного места.

С тяжелым сердцем Уджурак спустился вниз и сел в нескольких медведях от того места, где были его друзья. Со вздохом облегчения он сбросил перья и начал обрастать бурой шерстью. Вскоре его крылья превратились в передние лапы, а клюв стал медвежьей мордой. По дороге зашагал медвежонок-гризли.

Все тело у него болело, он еле передвигал лапы. Но отдаленное рычание огнезверей напоминало о том, что плосколицые продолжают разыскивать их. У них не было времени на отдых.

— Я вернулся! — крикнул он. — Я знаю, куда идти!

ГЛАВА XXXIV

КАЛЛИК

Каллик первая выбралась из укрытия и с наслаждением вытянула затекшие лапы. Уджурак стоял в паре медведей от нее; он вернулся в тело гризли, но шерсть у него была грязная и всклокоченная, а глаза потускнели от усталости.

— Что с тобой, Уджурак? — проскулила Каллик.

— Все в порядке, — сипло ответил тот. — Потом расскажу.

Каллик не стала настаивать, она видела, что Уджурак не хочет говорить о том, что с ним произошло. Поэтому она просто подошла к другу и зарылась носом в его шерсть.

— Как хорошо, что ты снова стал медведем, — шепнула Каллик. — Надеюсь, ты останешься им навсегда.

— Я тоже надеюсь, — глухо ответил Уджурак.

— А я надеюсь, что ты узнал, как отсюда выбраться, — проворчал Токло, выбираясь из укрытия. — Я хочу поскорее убраться из этого поганого места. И еще я хочу есть.

— Мы поохотимся, как только сможем, — пообещал Уджурак. — Это будет уже скоро.

Он повернулся и повел друзей по Черной тропе, которую разглядел с небес. Постепенно усталость отступила, его походка стала быстрой и уверенной. Каллик со всех лап семенила за Уджураком. Когда они свернули на другую Черную тропу, ветер стал заметно свежее. Не успела Каллик опомниться, как постройки плосколицых остались позади. Она с наслаждением ступила лапами на траву, усеянную камнями и кустами низкорастущих растений. Здесь слышался тихий плеск волн, и впервые за долгое время сквозь всепоглощающий смрад нефти Каллик удалось почуять запах соленой воды. Звезды сверкали на зыбкой поверхности океана, отражаясь от белой полосы льда.

«Лед стал ближе!» — с радостью поняла Каллик, полной грудью вдыхая знакомый холодный запах.

Ей страшно хотелось броситься к берегу и поплыть через узкую полосу открытой воды к замерзшему морю, чтобы затеряться в бескрайней белизне. Но Каллик не могла бросить своих товарищей. Только не сейчас, когда они выяснили, какая опасность угрожает дикому миру.

Вскоре друзья вышли к берегу реки. Посмотрев вниз, Каллик заметила мост, по которому они с Токло и Лусой пришли в стойбище плосколицых. На мосту ярко горели огни, похожие на стайки светлячков, и доносились крики плосколицых.

— Они все еще ищут нас, — хмыкнул Токло.

— Как хорошо, что мы не стали переходить реку в этом месте! — прошептала Луса.

Уджурак молча смотрел на реку. Каллик подошла к нему. Лунный свет играл на поверхности воды, ручьями впадавшей в море. На серебряной зыби чернели отмели и маленькие островки.

— Думаю, здесь можно перейти вброд, — решил Уджурак, делая несколько шагов к реке. В самом деле, вода едва покрыла его лапы.

Бросив последний взгляд на освященный огнями мост, Каллик тоже пошлепала по воде, радуясь ощущению ледяного холода. Токло решительно затопал следом, не сводя глаз с воды, словно хотел высмотреть там рыбу. Луса прыгнула последней, но тут же поскользнулась и с громким визгом шлепнулась на бок, подняв тучу брызг.

— Спасибо, что вымочила, — пробурчал Токло, подталкивая ее боком и помогая подняться.

— На здоровье! — рассмеялась Луса и отряхнулась, обдав гризли сверкающей радугой брызг.

— Эй! — Токло отпрыгнул назад, а потом с силой шлепнул передней лапой по воде, забрызгав Лусе всю морду.

— Вот я тебе задам, большой задира! — заверещала Луса.

— Поторопитесь! — крикнул Уджурак, взбираясь на отмель в нескольких шагах от того места, где они стояли. — У нас нет времени на игры.