Последняя граница
Шрифт:
Внезапно раздался звук рвущейся материи, вскрик от боли. Держа правой рукой портье за рубаху. Граф почти вытащил того из-за стойки. Налитые кровью, расширившиеся сначала от удивления, потом от страха глаза находились в нескольких дюймах от бумажника, как по волшебству появившегося в левой руке Графа. Минута неподвижности, пренебрежительный толчок, и вот уже портье с трудом пытается сохранить равновесие, чтобы не упасть за стойкой.
– Прошу прощения, товарищ! Я очень прошу простить меня. – Портье облизнул губы, ставшие внезапно сухими и жесткими. – Я... я не знал...
– А кого ты еще ждал в такое время? – вкрадчиво спросил Граф.
– Никого, товарищ... Нет, никого, совсем никого... Это просто... ну, ваши были здесь только двадцать минут назад.
– Я был здесь?..
Испуганное бормотание человека было пресечено приподнятой бровью и совершенно определенной интонацией.
– Нет, нет! Конечно не вы, нет! Ваши люди, я имею в виду, они приходили...
– Знаю, коротышка, я сам их послал. – Граф устало махнул рукой, лениво отмахиваясь от дальнейших разговоров на эту тему, и портье рысцой побежал через холл.
Рейнольдс встал со стоящего у стены дивана, на котором сидел, подошел к Графу.
– Настоящее представление, – пробормотал он. – Вы даже меня испугали.
– Это все для практики. Такое обращение поддерживает мою репутацию и не приносит никакого ощутимого вреда, хотя и несколько удручает, когда такой тип обращается к тебе, как к товарищу... Вы слышали, что он сказал?
– Да. Они не тратят время понапрасну, не так ли?..
– Они довольно эффективны по-своему, хотя им и не достает воображения, – снизошел до такого признания Граф. – Они проверят к утру большинство городских отелей. Конечно, шанс это дает небольшой, но они не могут себе позволить пренебречь даже им. Ваше положение теперь вдвойне безопасно. Втройне, по сравнению с положением в доме Янчи.
Рейнольдс молча кивнул. Всего полчаса прошло с того времени, когда Янчи согласился помочь ему. Янчи с Графом решили, что он сразу же должен уйти; там было слишком неудобно и слишком опасно. Неудобно не потому, что ограничены удобства, а оттого, что дом стоял на отшибе, и появление там такого незнакомца, как Рейнольдс, в любое время дня или ночи могло привлечь к дому повышенное внимание. Дом находился слишком далеко от центра города, от больших отелей Пешта, в одном из которых, как можно было ожидать, остановился Дженнингс. И самым большим недостатком временной квартиры Янчи было отсутствие в доме телефона, чтобы немедленно в случае необходимости с кем-то связаться.
Еще существовала опасность того, что, по непоколебимому убеждению Янчи, за домом все же следили. Последние день-два Шандор и Имре видели двух подозрительных людей, медленно прогуливавшихся рядом по противоположной стороне улицы. Они появлялись уже несколько раз, всегда по одному. И не очень напоминали безобидных прохожих. Как и всякий находящийся во власти полицейского государства город, Будапешт имел сотни платных информаторов. Быть может, эти люди пока еще только собирали факты и информацию, прежде чем заявиться в полицию и получить там свои заработанные на крови деньги. Рейнольдс был удивлен обыденным и почти равнодушным тоном, с каким Янчи говорил об этой возможной опасности, но Граф объяснил, пока вел «мерседес» по занесенным снегом улицам к отелю на берегу Дуная, что перемена мест укрытия из-за подозрительности соседей стала такой частой, что со временем превратилась в обычное явление жизни. У Янчи выработалось даже какое-то шестое чувство, позволявшее вовремя уходить. Это раздражает, пояснил Граф, но не служит серьезным неудобством. Они знают десяток таких же подходящих мест, как то, в котором они теперь живут. Их постоянная «штаб-квартира», известная только Янчи, Юлии и ему самому, находится в сельской местности.
Мысли Рейнольдса прервались звуком открывающейся на противоположной стороне холла двери. Он поднял глаза, увидел спешащего к ним по паркетному полу человека, выбивающего подбитыми подковками каблуков семенящую, почти комическую дробь. Одновременно он напяливал пиджак на мятую рубаху. Худое лицо в очках несло на себе печать страха и беспокойства.
– Тысяча извинений, товарищ! Тысяча извинений!.. – Он всплеснул белыми руками, подчеркивая свое расстройство, и уставился на плетущегося позади портье. – Этот осел...
– Вы управляющий? – коротко прервал его Граф.
– Да, да, конечно.
– В таком случае отправьте отсюда осла. Хочу поговорить с вами с глазу на глаз. – Он подождал, пока портье ушел, вытащил золотой портсигар, из него сигарету, долго ее изучал, неспешно и тщательно вставил в мундштук, расчетливо долго искал по карманам коробок спичек, неторопливо нащупал его и наконец прикурил сигарету.
Эффектное представление, подумал Рейнольдс. Управляющий, уже и так дрожащий от страха, находился чуть ли не на грани обморока.
– В чем дело, товарищ? Что не так? – стараясь спрашивать спокойно, он слишком громко задавал вопросы и закончил чуть ли не шепотом: – Если я каким-то образом могу помочь АВО, то, заверяю вас...
– Будешь отвечать только на мои вопросы. – Граф даже не повысил голоса, но управляющий прямо на глазах сник, рот его плотно закрылся, и губы побелели от страха. – Ты говорил с моими людьми некоторое время назад?
– Да, да. Совсем недавно. Я еще не успел заснуть с тех пор.
– Отвечать только на мои вопросы, – спокойно повторил Граф. – Надеюсь, мне не придется еще раз напоминать об этом... Они интересовались новыми постояльцами, прибывшими сегодня, проверяли книгу регистрации и обыскивали комнаты? Они оставили, конечно, напечатанное на машинке описание человека, которого ищут?
– Оно здесь, у меня, товарищ. – Управляющий хлопнул себя по нагрудному карману.
– Они велели немедленно позвонить, если кто-либо, напоминающий это описание, появится здесь?
Управляющий кивнул.
– Забудь все это, – приказал Граф. – Обстановка быстро меняется. Мы имеем все основания предполагать, что нужный нам человек прибудет сюда ночью, его связник уже живет здесь или прибудет сюда в ближайшие сутки. – Граф выдохнул большое облако дыма, задумчиво глядя на управляющего. – Мы совершенно определенно знаем, что за последние три месяца ты уже четвертый раз прячешь врагов государства в своем отеле.
– Здесь? В этом отеле? – Управляющий заметно побледнел. – Клянусь Богом, товарищ...
– Богом? – Граф наморщил лоб. – Какой Бог? Чей Бог? (Лицо управляющего из бледного стало пепельно-серым".) Настоящие коммунисты никогда не делают таких фатальных промахов.
Рейнольдс почувствовал почти жалость к этому человеку, но знал, чего добивается Граф. Тот хотел нагнать побольше страха, чтобы человек слепо, немедленно и безрассудно подчинялся. И тот уже достиг такого состояния.
– Язык, язык, сорвалось по глупости, товарищ. – Теперь управляющий буквально распадался от нахлынувшей паники. Ноги и руки его дрожали. – Я заверяю вас, товарищ...