Последняя граница
Шрифт:
Потом я бросился обратно в дом мэра и, изображая сильное волнение, сказал Злоту, что узнал нечто чрезвычайно важное. Он, даже не спрося что, стрелой полетел вместе за мной – в глазах его так и сияла мечта о повышении. – Граф закашлялся. – Неприятную часть пропускаю. Достаточно будет сказать, что мэр заперт в пустом подвале в пятидесяти ярдах от дома. Чтобы его вызволить оттуда, понадобится ацетиленовая горелка.
Граф замолчал, нажал на тормоз и вышел из грузовика прочистить ветровое стекло. Валил густой снег, но Янчи и Рейнольдс, слушая рассказ Графа, даже не заметили этого.
– Я взял у капитана Злота удостоверение личности. – Граф продолжал рассказывать, ведя грузовик. – Спустя сорок минут, остановившись один раз, чтобы купить бельевую веревку, я был уже в нашем штабе, а несколькими минутами позже в кабинете Фурминта – сам факт, что я добрался туда и меня никто не остановил,
– А что, если бы там оказался Гидаш? – с любопытством спросил Рейнольдс. – Ведь он, вероятно, уехал перед самым вашим звонком.
– Ничто не могло быть легче и лучше. – Граф взмахнул рукой и вынужден был вновь схватиться за руль, так как грузовик тут же занесло на обочину. Я бы просто приказал ему немедленно доставить вас обратно.
Разговаривая с начальником тюрьмы, я время от времени кашлял и чихал, поэтому голос звучал хрипловато. Я сказал ему, что в дороге чертовски замерз и простудился. Позже объясню почему. Потом поговорил по настольному микрофону с охранниками и приказал, чтобы меня не беспокоили ни при каких обстоятельствах три часа, даже если со мной захочет поговорить министр, ясно дав понять, что произойдет в случае неповиновения. Мне показалось, что Фурминта вот-вот хватит апоплексический удар. Затем опять его голосом я позвонил в гараж, приказал подать грузовик для майора Говарта и выделить четырех человек охраны для сопровождения. Сами понимаете, они совсем были мне не нужны, но необходимо было их взять для правдоподобия ситуации. Потом я запихнул Фурминта в шкаф, запер его и ушел, заперев кабинет снаружи, а ключ сейчас у меня. Так мы оказались в Шархазе... Интересно, о чем думает сейчас Фурминт? Или Злот? Или же группа АВО, из которой лишь несколько человек в Годолье еще не напились. Представьте себе физиономии Гидаша и начальника тюрьмы, когда они узнают правду?! – Граф рассмеялся. – О таком я мог бы размышлять целый день.
Несколько минут они ехали в молчании. Снегопад усилился, и Граф должен был уделять управлению грузовика все свое внимание. Сидящие рядом с ним Янчи и Рейнольдс, еще по глотку хлебнувшие из фляги Графа, постепенно отогревались в теплой кабине. Тепло возвращалось в их замерзшие тела, озноб стихал, и тысячи булавок медленно начали покалывать ноги и руки, кровообращение болезненно восстанавливалось. Они продолжали молчать. Рейнольдс не находил слов благодарности этому удивительному человеку, потому что вряд ли уместными окажутся какие-либо слова благодарности в данной ситуации.
– Вы заметили, на какой машине приезжал Гидаш? – внезапно спросил Граф.
– Черный русский «ЗИС», – ответил Рейнольдс.
– Хорошо знаю его. Стальной корпус и пуленепробиваемые стекла.
Теперь Граф притормаживал, стараясь удерживать грузовик ближе к деревьям, росшим вдоль дороги.
– Навряд ли Гидаш не узнает один из собственных грузовиков и проследует мимо, не остановив его. Так, посмотрим, что можно сделать.
Он остановил грузовик, выпрыгнул на дорогу. Янчи и Рейнольдс последовали за ним. Через пятьдесят ярдов показался участок главной дороги, гладкий и ничем не потревоженный под свежим покровом снега.
– Очевидно, никто не проезжал здесь с тех пор, как начал падать снег, – заметил Янчи.
– Да, я тоже так думаю, – согласился Граф. Он бросил взгляд на часы. – Около трех часов прошло, как Гидаш уехал из Шархазы, а он сказал, что вернется через три часа. Обычно он не задерживается.
– А что, если перегородить дорогу и остановить его? – предложил Рейнольдс. – Это дало бы нам еще пару часов.
Граф с сожалением покачал головой.
– Нет. Я уже думал об этом, но время сейчас работает не на нас. Во-первых, те, кого мы оставили в зарослях, доберутся обратно в Шархазу за час – максимум за полтора. Чтобы открыть машину, нам понадобится лом или динамитная шашка, но дело даже не в этом: в такой снегопад водитель наверняка не увидит грузовик, пока не будет слишком поздно, а «ЗИС» весит около трех тонн. Он разобьет машину, а в ней вся наша надежда остаться в живых.
– Они могли проехать после того, как мы съехали с дороги, до снегопада? – спросил Янчи.
– Возможно, – согласился Граф. – Но... – Он внезапно замолчал, прислушался, и они услышали отдаленный, быстро приближающийся, приглушенный звук мощного мотора.
Они сбежали с дороги под укрытие деревьев как раз вовремя. Промелькнул черный «ЗИС», без сомнения машина Гидаша – его широкие покрышки с шипящим звуком вминали снег, и почти сразу же исчез, стих и шум мотора. Рейнольдс разглядел в снежном мареве шофера впереди и Гидаша, но ему показалось, что сзади была еще одна маленькая, съежившаяся фигура, но так ли это, сказать наверняка было невозможно. Они подбежали к грузовику, и Граф тотчас выехал на главную дорогу. Едва успев дать полный ход, Граф снова затормозил и остановил грузовик у небольших зарослей, сквозь которые тянулись телефонные провода. И сразу же двое замерзших людей, похожих на снеговиков, в своей заметенной снегом одежде, спотыкаясь, выбежали из зарослей и побежали к грузовику – У каждого в руках была коробка. Узнав сквозь ветровое стекло сидящих в кабине Янчи и Рейнольдса, они радостно замахали руками и широко заулыбались. Ошибки не было: Шандор и Козак. Выражение на их лицах было таким, какое бывает у людей, увидевших друзей, которых они считали погибшими. Они сели в грузовик сзади, стараясь забраться туда как можно быстрее, как только позволяли замерзшие руки и ноги, – прошло секунд пятнадцать, а машина уже ехала дальше.
Окошечко за кабиной распахнулось, и Шандор с Козаком, перебивая друг друга, засыпали их вопросами и поздравлениями. Граф передал им флягу. Янчи, воспользовавшись затишьем в разговоре, спросил:
– Что это за коробки?
– Маленькая – набор телефониста для прослушивания линии, – объяснил Граф. – Они имеются в каждом грузовике АВО. По дороге сюда я остановился у гостиницы в Петоли, дал такую же Шандору и велел ему забраться на телефонный столб в окрестностях и подключиться к прямому проводу Шархаза – Будапешт. Если бы начальник тюрьмы заколебался и потребовал подтверждения приказа, ответил бы Шандор: он должен был разговаривать через платок, ведь я уже сказал начальнику тюрьмы, что якобы Фурминт простудился и что простудное состояние Фурминта прогрессирует.
– Господи! – воскликнул Рейнольдс, не сдержавшись. – Есть ли что-нибудь, чего вы не предусмотрели?
– Почти нет, – скромно признался Граф. – И вообще, в этой предосторожности не было необходимости: как вы заметили, у начальника тюрьмы не возникло подозрений. Единственное, чего я боялся, так это чтобы олухи из АВО, сопровождавшие меня, называли меня майором Говартом, а не капитаном Злотом, хотя я их и предупредил. Я сказал, что причину этого спектакля им объяснит лично товарищ Фурминт, и если кто-то допустит оплошность... В другой коробке ваша одежда, ее привез на «опеле» из Петоли Шандор. Я на минутку остановлюсь, и вы можете снять свою форму... Где ты оставил «опель», Шандор?
– Там, в зарослях. Его никто не увидит.
– Невелика потеря, – Граф махнул рукой. – Он не принадлежит нам. Итак, джентльмены, охота началась или начнется в ближайшее время, и драка будет жестокой. Все пути на запад, от больших дорог до маленьких тропинок, будут перекрыты, станции оцеплены. При всем уважении к вам, мистер Рейнольдс, генерал-майор Иллюрин является самой крупной «рыбой», которая когда-либо пыталась выскользнуть из сетей АВО. Чтобы выбраться отсюда живыми, потребуются колоссальные усилия: а наши шансы, как я понимаю, невелики. Итак, что вы предлагаете?