Последняя граница

Маклин Алистер

Никто сразу не нашелся, что предложить. Янчи сидел, глядя прямо перед собой, морщинистое лицо под густыми белыми волосами выглядело спокойным, и Рейнольдс мог поклясться, что уголки его рта трогает легкая улыбка. У него самого настроение было отвратительное – грузовик мчался в белой, сплошной пелене снега. Ровно урчал мотор. А Рейнольдс мысленно, не спеша перебирал в памяти свои успехи и неудачи с того дня, как появился в Венгрии. Его пребывание в стране нельзя было отнести к тому, чтобы вспоминать о нем с удовольствием или гордостью. Успехи?.. К ним можно отнести только установленные контакты, во-первых, с Янчи, затем с профессором, но удовлетворения Рейнольдс не чувствовал, потому что без Янчи и Графа даже то малое, что удалось сделать, было бы невозможно.

К неудачам, он даже содрогнулся от осознания характера неудач: пойман сразу же по прибытии в страну, «подарил» АВО запись разговора, попался в ловушку Гидаша, из которой его выручил Янчи со своими людьми, спасен Графом от воздействия наркотических препаратов в Шархазе, едва не предал друзей, расслабившись, не удержавшись от удивления при виде Графа в кабинете начальника тюрьмы. При мыслях об этом он даже съежился на сиденье. Короче, он потерял Дженнингса, разделил его семью, способствовал тому, что Граф был «раскрыт», и, что также горько, он потерял надежду, что Юлия когда-нибудь посмотрит на него добрыми глазами. Себе Рейнольдс признавался, что такая надежда начала зарождаться в нем, и теперь была потеряна... С трудом отогнав от себя эту мысль, он заговорил, и сказать мог только одно.

– Кое-что я хочу сделать сам, и сделать это мне надо одному, – медленно, но твердо произнес он. – Я хочу найти поезд. Тот поезд, в кото...

– А мы разве не хотим? – вскричал Граф. Рукой в перчатке он с силой хлопнул по баранке руля, он улыбался. – Разве мы хотим другого? Посмотрите-ка на Янчи: последние десять минут он ни о чем другом и не думает.

Рейнольдс пристально посмотрел на Графа, потом на Янчи. Теперь он понял, что то, что он заметил на лице Янчи, действительно было улыбкой, и она стала шире, когда он повернулся к нему.

– Я знаю эту страну как пять своих пальцев. – Голос звучал назидательно. – Примерно километров пять назад я заметил, что Граф направляется на юг. Не думаю, – сухо добавил Янчи, – что у границы с Югославией нас ожидает теплая встреча.

– Нет! – Рейнольдс упрямо качнул головой. – Только я, я один. До сих пор все, с кем я здесь сотрудничал, становились на шаг ближе к концлагерю. Другого случая, когда появится Граф с грузовиком АВО, не будет. В каком поезде отправят профессора?

– Ты хочешь сделать это один? – удивился Янчи.

– Да. Я должен.

– Он – сумасшедший, – заметил Граф.

– Не могу. – Янчи покачал седой головой. – Не пущу тебя одного. Поставь себя на мое место. У меня, к твоему сведению, есть совесть, с которой мне предстоит жить. Я не хотел бы мучиться бессонницей каждую ночь всю оставшуюся жизнь. – Он наклонил голову. – Более того, после этого я не смог бы смотреть в лицо дочери.

– Не понимаю.

– Конечно, вы не понимаете. – В разговор вмешался Граф, в его голосе сквозило веселье. – Ваша преданность своей работе вызывает восхищение, но некоторым образом она заслоняет от вас то, что совершенно ясно видно невооруженным взглядом со стороны. Вообще-то наш спор бесполезен. У полковника Гидаша, вероятно, как раз сейчас приступ бешенства в кабинете нашего уважаемого начальника тюрьмы Янчи? – Граф ждал решения, и Рейнольдс знал – какого.

– Вы знаете все, что нам необходимо? – спросил Янчи Графа.

– Естественно. – Граф казался обиженным. – У меня было четыре минуты ожидания, пока э... охрана ходила за заключенными. Но это время я не потерял даром.

– Очень хорошо. Вот так, Майкл, информация в обмен на нашу помощь.

– Кажется, у меня нет большого выбора, – с горечью признался Рейнольдс.

– Черта интеллигентного человека – вовремя сдаться, когда спор проигран. – Граф был очень спокоен. Он остановил грузовик, вытащил из кармана карту, окликнул Шандора и Козака и ткнул в нее пальцем. – Это Сесе – место, где профессора Дженнингса посадят на поезд или, пожалуй, уже посадили. Спецвагон прицеплен в конце состава.

– Начальник тюрьмы говорил, что несколько ученых высокого ранга... – вмешался Янчи.

– Ученых? Нет, ошибаетесь, уголовников высокого ранга, отправляемых

в сибирскую тайгу, чтобы понести наказание. Естественно, доктор Дженнингс не заслужил никакого особого отношения. Вагон для заключенных – это обычный простой вагон для перевозки скота, начальник тюрьмы ничего не скрывал в этом вопросе. – Палец Графа прочертил линию железной дороги вниз до пункта, где она пересекалась с шоссе, идущим от Будапешта на юг, в городок Сексард, в шестидесяти километрах от северной югославской границы. – Поезд остановится здесь. Затем последует на юг рядом с шоссе к Баласеку, потом поворачивает на запад к Печу, уходя от шоссе. Поезд остановить нужно где-то между Сексардом и Печем, джентльмены, и передо мной возникает довольно сложная проблема. Я помог бы, не задумываясь, сойти с рельсов не одному поезду, но не тому, который везет моих соотечественников. А это обычный пассажирский поезд.

– Можно я посмотрю карту? – спросил Рейнольдс.

Граф передал ее. Это была карта крупного масштаба, на которую была нанесена не только сеть дорог, на ней были нанесены реки и холмы. Рейнольдс рассматривал ее, и в нем поднималось волнение: мысленно он возвратился к одному событию, происшедшему четырнадцать лет назад, когда он был младшим офицером. Идея теперь казалась безумной, но тогда задача была точно такой же. Он показал на карте точку немного севернее Печа, где дорога от Сексарда, срезая почти сорок километров по местности, шла параллельно железной дороге.

– Можете подогнать сюда грузовик до прибытия поезда? – Он взглянул на Графа.

– Если повезет, и мы не встретим заслонов, и, главное, если Шандор вытащит его из канавы, куда мы можем попасть, то, думаю, да.

– Хорошо. Вот что я предлагаю. – Быстро и четко Рейнольдс обрисовал свой план. – Что вы на это скажете?

Янчи медленно покачал головой, но ответил Граф.

– Невозможно. – Голос его звучал уверенно. – Это невозможно.

– Это было уже сделано раньше, в 1944 году, в горах. В результате взлетел на воздух склад с боеприпасами. Я знаю, потому что был там... Что предлагаете вы?

Последовало короткое молчание, потом снова заговорил Рейнольдс:

– Вот именно, как сказал Граф, черта интеллигентного человека – вовремя сдаться, когда проигран спор.

Мы теряем время.

– Пожалуй. – Янчи уже решился, и Граф, кивнув, согласился.

– Поезд будет в Сексарде через двадцать минут. Я – через пятнадцать. Переодевайтесь.

– Лишь бы охранники из АВО не оказались там через десять минут, – мрачно заметил Рейнольдс.

Граф оглянулся:

– Не может быть, ведь о Гидаше еще ни слуху ни духу.

– Вы забываете о телефоне.

– Ошибаетесь, – в первый раз заговорил Шандор и показал Рейнольдсу пару кусачек, зажатых в огромной руке. – Шесть проводков – шесть раз чик-чик. Шархаза полностью отрезана от внешнего мира.

– Я, как видите, – улыбаясь, заметил Граф, – продумываю все наперед.

Глава 10

Допотопный поезд, сильно раскачиваясь, продвигался по неровно уложенным рельсам. Когда порыв снежного ветра с юго-востока ударял в состав, весь он на какой-то момент как бы содрогался, а подобные моменты следовали один за другим нескончаемой чередой, и, казалось, поезд вот-вот опрокинется. Колеса вагонов создавали жуткую вибрацию, они скрежетали, издавая пронзительный визг, и в этой металлической какофонии вагоны скачками неслись по рельсам с неровными стыками. Ледяной ветер со свистом проникал сквозь многочисленные щели в плохо подогнанных дверях и окнах, деревянные сиденья скрипели, как на корабле при шторме, но поезд упорно пробирался сквозь белую пелену зимнего дня, замедляя движение на ровном отрезке пути и увеличивая скорость на кажущихся опасными поворотах. Машинист почти постоянно держал руку на сигнале – его звук замирал приглушенно в сотне ярдов от состава, заглушаемый непрестанно идущим снегом. Этот человек, несомненно, хорошо знал путь, по которому вел поезд, верил в свои знания и не сомневался в благоприятном окончании путешествия.