Последняя искра
Шрифт:
— Наши! Наши пришли! — и бросилась к порядком истерзанной пинками и заклинаниями двери.
Кто бы мог подумать, что она будет так рада будущим, и совсем недавно таким ненавистным рогатым подданным.
Ровный топот, лязг доспехов, крики и шипение ездовых ящеров и впрямь заполнило округу. В щели меж ставнями были видны ровные ряды пустынников, перемежающихся с тёмными воинами и марширующих колонной по двое.
— Именем Эссириора Вер Истер, коронованного волей Ворта и пустынного народа, велю сложить оружие! — прокатился звучный голос Гакэру Авара, но разбойничья шайка и без того при виде золочёных лат уже разбегалась, как тараканы.
Эдана ударила ладошкой по двери, гася магические сети, и ухватилась за засов. Дверь, не поддерживаемая заклинаниями, вмиг одряхлела.
— Мы спасены! — воскликнула Эда, счастливо улыбаясь и вываливаясь наружу, но я не трогалась с места. Велор тоже.
Дверь со зловещим скрипом захлопнулась за Эданой, и грянула команда выставить щиты. Гвардейцы собрались брать постоялый двор штурмом.
— Так вот, значит, что ты думаешь обо мне, — сперва ровно и бесстрастно начала я, но эмоции брали верх. — Хорошо. Я рада наконец узнать. Но повторяю, в моих видениях ты молил о помощи, Велор. Я не могла знать, что ты не заперт в какой-нибудь темнице. Не болен, не ранен, а в порядке и вполне себе счастлив. Я хотела помочь, — повысила голос на последних словах, не сводя с Дракулы глаз. — Жалею ли я, что поддалась голосу чувств? Определённо. Теперь жалею. Но повторяю, я не могла знать, что попаду в земли федератов. Не могла знать, что на то, чтобы встретиться с тобой, у меня уйдёт гребанных полгода! Не могла подумать, что не буду знать, как вернуться домой!
Я захлебнулась в невыплаканных, но чудом сдерживаемых слезах. Мне всё больше казалось, что я сплю. Реальность стремительно выходила за рамки разумного, обращаясь в самый лютый кошмар.
— Я предлагал вернуться, Лиза. Предлагал, но ты раз за разом отказывалась, — я на это заявление фыркнула, всплеснув руками. — Но не потому, что руна стоит жертв, — продолжил Велор, прежде чем я успела высказаться. — А лишь потому, что твои романтические мечтания не отпускают тебя!
— Романтические?
Кажется, ещё слово, и я бы его ударила.
— Романтические, — кивнул Дракула. — Именно поиск романтических чувств и толкает юных девушек на безумства. В поисках романтики они готовы при случае и в другой мир сигануть. Но о последствиях думать их ещё не научили. А тут я, загадочный, иноземный. Не совсем человек… В свете нынешних увлечений это будоражит, но сомневаюсь, что это любовь. Уж точно не за месяц с небольшим. Это что угодно: авантюризм, глупость, самообман…
Да. Вот теперь я и впрямь готова была Дракулу ударить в челюсть с разворота.
— В том, что ты самовлюблён донельзя, я не сомневалась, — дрожа, как в лихорадке, прошипела я. — Но ты слишком торопишься описывать чувства других, Велор. Позволь, я поясню, что на протяжении, как ты выразился, месяца с небольшим, видела перед собой. Заносчивость, — повыше задрала я подбородок, чеканя каждое слово, — высокомерие, себялюбие, смешанное с лошадиной дозой самобичевания и ненависти ко всем и вся. В том числе и к себе. Действительно, ты прав, архисложно тут не влюбиться.
Мышцы у Дракулы на шее напряглись, и венка под челюстью забилась быстрее.
— Надо же, как ты видишь глубину, — прошептал он, опасно сверкая глазами в полутьме. — Мастер.
— Язвительность ещё к общему списку следует добавить, — в ответ огрызнулась я. — Согласна, набор «прелестей» обёрнут в недурную клыкастую упаковку, но честное слово, Велор, стоит тебе порой открыть рот, и она теряет своё очарование!
— Да, — невозмутимо ответил Дракула. — Верно. Осознавать, что располагаешь, вопреки адекватным причинам, чувствами и привязанностью столь отвратительного субъекта… Должно быть, это тешит самолюбие.
— Не «располагаешь», — выставила я палец, — а «располагала». Ты минуту назад заявил, что меня за собой не звал. Я тебе не нужна. Впрочем, как ты снова мудро заметил, и ты не можешь стоить для меня больше, чем объект мимолётного увлечения.
— Рад слышать, — после короткого молчания, в котором я слышала лишь гул бьющегося сердца, произнёс Велор, чуть приподняв подбородок и глядя на меня сверху. — Рад, что этой маяте, не нужной ни мне, ни, как оказалось, тебе, пришел конец.
Я судорожно сжала и разжала кулаки.
Так вот, что, по его мнению, было между нами. Маята.
— Ты… — только и выдохнула я.
— Сволочь? — скривил губы Велор. — Не свежо и отнюдь не оригинально. Я надеялся на более изощрённые оскорбления, Лиззи.
Дракула усмехнулся, а я была не в силах ответить. Его взгляд не пронзал насквозь, не колол иглами. Казалось, все чувства, даже злость или презрение, скрылись за нерушимым стальным щитом равнодушия.
Я не обладала способностью Лео раздавать чувства направо и налево, но могла попытаться почувствовать… Узнать истинные намерения, вскрыть фальшь. И пусть сейчас, после всех колких слов стоило бы просто уйти с высоко поднятой головой, я на свой страх и риск протянула дрожащую руку к мужской груди.
Мне нужно было убедиться. Убедиться самой, перед тем, как взорвать свои воздушные замки и заживо похоронить себя под обломками.
Пальцы не успели коснуться ткани, как Велор перехватил мою ладонь.
— Не нужно, Лиза. Хватит. Это ничего не изменит. Всё кончено.
Маска. Вместо лица у Дракулы неживая, белая, как мрамор, маска. В полутьме хибары она бледнела, как у трупа.
Ума не приложу, откуда взялись силы, но я дёрнулась и впечатала ладонь в грудь, всё равно что ударила. Рука Велора в мгновение накрыла мою. Тёплые пальцы сомкнулись мёртвой хваткой, а под ладонью к моему немому ужасу разливался неестественный холод.
«Кончено, — звенело в ушах. — Всё… кончено».
— Да кто ты, чёрт побери? — прошептала будто и не я, а кто-то другой во мне, задыхающийся от надежды. — Ты не можешь всё это говорить… Не смей!
— Могу и смею, как видишь.
— Тот Велор, которого я знаю, не может, — замотала я головой и подошла вплотную. — Что с тобой, чёрт возьми, стало за сутки?! Куда делся тот мужчина…
— Он всё ещё здесь, — недобро искривились губы в ответ. — Неужели не нравится? А как же любовь с её «принимать со всеми недостатками»? — Дракула театрально вздохнул. — Всюду обман! Какая досада. Но, Лиззи, признайся, — серые глаза превратились в две тонкие, змеиные щёлки, — о чём же ты думала, отправляясь по воле Тёмного Бога за мной? Неужели надеялась, что я стану выбирать? Хотела, чтобы я выбирал между тобой и семьёй?