Последняя из рода Гррой. Зелье старика Эдди
Шрифт:
— «И возродятся из праха и пламени Дети Богов, позабытые Отцами и оставленные Матерями, как только восемь поколений, отбросив Гордыню, и, вырвав из сердца кромешную тьму Страха, сольются в единую Песню Света и Добродетели. И возродится вместе с ними Дитя Дракона, и встанет история на истинный путь».
—Восемь!—воскликнул Роман и стукнул по столу.—Мы с Аланом так и думали, что их должно быть восемь!
Амальтея скривилась. Неожиданная радость мужчины показалась ей беспричинной.
—Ты не могла бы записать перевод? Как я уже сказал, на чистом драколинге говорят только Гррои,—он запнулся.
Амальтея выпрямилась.
—Нет.
—Ты не запишешь перевод?
—Нет.
—Почему?
—Перевод
Мужчина тряхнул головой.
—Это невозможно.
—Нет города — нет перевода. Я знаю, что Питер и Джин Стенли не были моими настоящими родителями. Они сказали, что мои кровные родственники живут в городе. По-моему, это честная сделка.
Роман растерялся. Он должен был привести пророчество, насчёт девушки ему никаких указаний не давали.
—Боюсь, Алану не понравится, если я возьму тебя с собой.
—Если Алан говорит на драколинге, то ты можешь забрать бумажку и оставить меня здесь.—Роман спрятал палочку, и Амальтея улыбнулась.—Перевод пророчества в обмен на поездку в город?
Глава 2
ГЛАВА 2
Амальтея догадывалась, что перебраться с Острова драконов на берег южных земель будет сложно, но всё же не представляла насколько. Виной тому был Роман. Периодически он закатывал глаза и бледнел, словно ему не хватало воздуха. Амальтея ему сочувствовала: морская болезнь губила даже пиратов, что тогда говорить о человеке, живущем в душном городе. Её сочувствие, правда, сменялось злостью и нетерпением, когда Роман в очередном приступе бросал вёсла, и волны Львиного Глаза уносили их лодку всё дальше от южных земель. «С таким капитаном до столицы мы доберёмся только к следующей весне»,—подумала Амальтея и взялась за вёсла сама. Роман стыдился своей аллергии на море, поэтому не решился поблагодарить Амальтею, когда они причалили к берегу. Он сделал вид, что так было задумано, и, разумеется, первым бросился на сушу, за что получил не меньше пяти проклятий в спину от местных рыбаков: «бегают тут всякие, рыбу распугивают». И от старика, у которого на час выкупил лодку за серебряную монету. «Ради всех Богов!—кричал мужчина.—Вы что, перевозили в ней льва?». Роман не стал признаваться, что отметины, которые хозяин принял за следы от львиных когтей, оставил он, когда Амальтея взялась за управление лодки: лодка скрипела и подпрыгивала, а Роман ещё сильней бледнел и молился. Впрочем, его ответ старика мало интересовал. Он вглядывался в каждую дощечку, чтобы найти причину стрясти с богатого горожанина, разве в городе живёт кто-то помимо богачей, как можно больше монет.
Пережитый в море стресс, южная жара и крики старика сделали своё дело: Роман сдался и заплатил за испорченную лодку ещё две серебряных монеты.
—Твоя посудина изначально была дырявая!—сказал Роман, но так, что его услышала одна Амальтея. Она промолчала.
Роман много говорил. В основном жаловался на климат южных земель.
—Не понимаю, как южане обходятся без карет!
Амальтея, в свою очередь, не понимала, почему её спутник возмущается.
У большинства южан, на землях которых круглогодично стояло жаркое лето, кожа была белой, подобной новому мрамору, и Амальтея гадала, как им удаётся скрываться от палящего солнца в полупрозрачных одеждах из тонких, почти невесомых тканей.
Спрашивать у Романа она не хотела. Он не разделял её любопытства, и наверняка даже в таком невинном вопросе нашёл бы повод для жалоб. А сетовал Роман, не переставая. Особенно, его огорчал тот факт, что до границ города им придётся идти пешком.
—Кучер отказался меня ждать. Сказал, что пока я вернусь, он превратится в растаявшее масло. Но, по-моему, в растаявшее масло сейчас превратятся мои ступни. Неужели тебе не жарко?
—Я привыкла. Львиный Глаз не так уж сильно сглаживает жару на Огненных землях.
Амальтея пожалела, вступив в диалог с Романом, потому что к его стенаниям о погоде добавились неприятные воспоминания о недавнем морском приключении.
—Хвала Богам!—воскликнул Роман, когда перед ними остановилась карета.—Боб? Что ты тут делаешь?
—Я здесь подрабатываю, сэр.—ответил кучер, скрывая лицо за чёрным капюшоном.—В столице достаточно карет и без моей телеги. Но что делаете Вы в эпицентре драконьего пекла?
—Это долгая история, Боб.
Роман зале в карету, не спрашивая на то разрешения её владельца, да ещё и постучал в окно, чтобы Амальтея поторапливалась.
—Садитесь, миледи,—прохрипел Боб,—пока мы все здесь не расплавились.
В карете Роман успокоился, некоторое время молчал. Но потом не выдержал и спросил:
—Ты впервые выехала за пределы Огненных Земель?
—Да!—ответила девушка, не отлипая от окон. Она со скоростью дикой кошки перемещалась от одного окна к другому и с жадностью разглядывала в них людей, которые, заметив городскую карету, улыбались и махали рукой. Амальтея улыбалась и махала в ответ.
—Мы сейчас находимся на территории южных земель.
—Я знаю.
—Питер и Джин жили здесь, пока не переехали в столицу. Они не рассказывали тебе?
—Стенли с нежностью вспоминали молодость, но никогда не делились, где они её провели. Питер твердил: есть только Огненные Земли и столица, за их пределами — пустота и выжженные земли.
—Так и было,—Роман сделал короткую паузу.—до недавнего времени. Пустота и выжженные земли,—всё, что досталось людям от войны с драконами. Есть существа, с которыми нельзя шутить.
—И этих существ Боги назвали людьми.—Амальтея посмотрела на Романа.—Люди уничтожили всех драконов, хотя никто не давал им права так поступать с творением небес. Что за пророчество сохранил для тебя Питер? В нём даётся подсказка, как убить оставшихся драконов?
—Откуда ты знаешь про оставшихся драконов?—хитрая улыбка девушки привела Романа в ещё большее замешательство.—Покажи мне левую руку.
Не переставая улыбаться, Амальтея начала поднимать рукав тонкой, голубой блузки, но их карета резко затормозила, и мужчина после крика кучера «стой!», мигом оттолкнул спутницу.
—Сиди здесь!
Девушка, не понимая, кто и почему остановил их карету на въезде в город, высунулась в окно. Роман разговаривал с каким-то мужчиной и активно жестикулировал. Амальтея не слышала, о чём шла речь, но, судя по всему, незнакомца не убедили слова Романа. Он слез с коня, подал окружающим его стражникам знак оставаться на месте, и направился к карете. Грубо открыв дверцу, он уставился на девушку.
—И кого же Роман нам привёз?
Высокий, скорее худощавый, чем стройный, мужчина в бархатном фраке тёмно-малинового цвета поставил ногу на колесо.
—Меня зовут Амальтея.
Он усмехнулся и поправил белые волосы, небрежно собранные в слабый хвостик с двумя жиденькими косичками по бокам. Серебряный кафф с крупным бледным камнем на конце и серебряное кольцо в носу, пожалуй, смущали девушку не меньше, чем лёгкая небритость и густые чёрные брови, которые значительно выделялись на фоне серых глаз и пухлых розовых губ. На вид мужчине было около двадцати пяти лет.