Последняя из рода Леер - 3
Шрифт:
— И кто она, ты знаешь?
— Ваша несостоявшаяся племянница.
— Язва.
— Что?
— Я-то знаю. Но эта упрямая девчонка не желает иметь со мной ничего общего. Мучает и меня, и себя.
— Ну, тогда скажи ей, что противиться связи побратимов, все равно что противиться себе. Глупо и бессмысленно.
— Скажи это моим убитым друзьям, — прошипела я прямо на ухо Азраэлю, — Скажи как глупо и бессмысленно быть халфом ублюдка, разрушившего мою жизнь.
Я ощутила удовлетворение, увидев как резко побледнел Азраэль, но вместе с ним пришла боль.
— Она это знает, но быть халфом такого как я для нее сродни смерти. Анвары всегда казались людям чуть ли не чудовищами. И разве девушка в здравом уме сможет согласиться разделить судьбу с такими, как мы?
— Она человек?
— Я понимаю ее ненависть. И мне жаль. Наверное, впервые за все мое существование, я бы хотел не быть тем, кем она меня видит.
— Да, люди всегда предвзято относились к нам. Когда-то мне казалось, что невеста твоего брата сможет исправить ситуацию.
— Не сомневаюсь в этом, — ответил Азраэль.
— Ну конечно. Теперь тебе жаль.
— Ладно. Твоя просьба принята. Твой брат сейчас находится в Свере, на турнире Гильдий, ты можешь присоединиться к нему.
Вот я и узнала, присутствует ли на турнире наследник. Прекрасно, просто прекрасно. Точнее плохо, очень плохо. И что теперь делать?
— Не стоит искушать судьбу нашей новой встречей, — ответил Азраэль, а я мысленно порадовалась. Не хватало мне еще и его увидеть воочию. Похоже, все мои воздыхатели соберутся вместе. Может, устроить среди них соревнование и разом решить все свои проблемы. Как же меня это достало.
— Хорошо. Не буду больше мешать общению с твоим… халфом, — закончил регент и растворился в воздухе.
— Как мило с его стороны оставить нас наедине, словно мы влюбленная парочка, а не заклятые враги.
— Только ты считаешь меня врагом.
— А кем мне считать своего убийцу?
— Ты всю жизнь будешь попрекать меня этим?
— Я буду ненавидеть тебя до последнего вздоха.
— Ненависть лучше, чем равнодушие. Когда-нибудь она может перерасти в любовь.
— Ты никогда не сможешь заменить Его, ни на троне, ни в моем сердце.
Я снова сделала больно. Что поделать, связь побратимов позволяла нам видеть многое друг в друге.
— Но он никогда не сможет стать ближе тебе, чем я. Как бы ты ни сопротивлялась.
А вот теперь он давит на мои слабые точки. Пора заканчивать.
— Ладно. Этот спор меня утомил. Может, отпустишь меня уже?
— Иногда я чувствую себя дойной коровой, — проговорил он и протянул руку, создавая теплый сгусток энергии на ладони.
Я прикоснулась к нему и впитала. Единственная чудесная вещь во всей этой ужасной связи. Приятно, когда по телу разливается тепло, согревая каждую частичку тебя так, что хочется блаженно потянуться и расплыться в улыбке.
Что я собственно и сделала. А чего стесняться? Он и правда для меня дойная корова, помогающая избавляться от невыносимых приступов мигрени.
— Ладно. Я пошла.
— И даже спасибо не скажет, — грустно ответил Халф.
Я остановилась. Медленно развернулась и посмотрела прямо в так пугающие меня раньше льдисто-синие глаза. Сейчас они вызывали лишь боль.
— Ненавижу тебя, — простонала я, — Как же сильно я тебя ненавижу.
От удивления моим поведением его зрачки расширились. Он смотрел, как я смахнула какие-то бумаги с его стола, как уселась на самый край, и не мог понять, что со мной такое. Да я сама сейчас не понимала, что со мной такое. Но уйти не могла. Не могла и все.
— Ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ, — прокричала я настолько громко, насколько хватило сил, а потом заплакала. Просто почувствовала на щеках слезы.
— Прости.
— Если бы только не убил их…
Милава, к своему удивлению, ждала встречи с мужем. За эти полтора года они виделись раз пять, не больше. И всегда на официальных приемах. Он вел себя подчеркнуто вежливо и даже учтиво на людях, а наедине они не оставались. А ей отчего-то не хватало их перепалок, этих изматывающих споров, опасности, исходящей от него. И того ощущения, словно по краю ходишь. Ей нравилось это чувство. Оно лучше, чем та тупая боль, что преследовала ее постоянно. Или холод внутри, замораживающий душу.
Он был безупречен в своих манерах, взгляде превосходства, в жестах. Почему она не замечала этого раньше? И почему замечает сейчас? Может, ему все же удалось приворожить ее? Иначе как объяснить, что она следит за ним и отмечает каждый вздох, взгляд, брошенный в ее сторону, поворот головы? И ей хочется увидеть то, что она видела тогда, в комнате и почувствовать хоть что-то.
Наконец он подошел к ней, сжал протянутую руку, поцеловал ладонь. Странный, интимный жест, но он вызвал в ней сейчас толпу мурашек, что напугало и заставило вырвать руку. Он непонимающе изогнул бровь, а потом усмехнулся и снова этот взгляд, словно он знает о ней больше, чем она сама о себе знает.
Когда это стало возможным, она сбежала. Закрылась на все замки и уставилась в пустоту. Жанна пришла следом и задала самый неудобный вопрос из всех возможных.
— Что между вами?
Мила и сама не знала. Поэтому просто пожала плечами.
— Мил, а как же Яр?
Она вздрогнула. Впервые это имя кто-то произнес вслух. Она даже забыла, как оно звучит. Словно музыка, только музыка эта не причиняет ничего кроме боли и страданий.
— Я не знаю, — наконец проговорила она, — Мне больно даже думать о нем. Но Лестар… Он словно пробуждает меня. Заставляет чувствовать себя живой, а не ходячим трупом.
— Это опасно. И ты знаешь. Ты сделала выбор, Мила. Сворачивать сейчас…
— Я знаю. И сделаю все, как надо.
— Я думаю, тебе стоит держаться подальше от него.
Мила согласно кивнула и понимала умом, что надо, что назад дороги нет. Что выбор сделан, а сама каждый раз, выходя из комнаты, искала встречи с ним. Почему? Потому что она оживала в такие моменты. Холод отступал. Этот мужчина был ее спасением, своеобразным наркотиком. И она не готова была отказаться сейчас от этого.