Последняя из рода Леер - 3
Шрифт:
— Это неважно. Завтра король будет драться с Темным и надо сделать все, чтобы он проиграл, — проговорил Майк, — А о Белом мы позаботимся уже потом.
— И как ты планируешь это сделать? — спросила Жанна, но у Милы уже был свой план, который возник внезапно, из ниоткуда. Вот только она понимала, насколько хорош Лестар в ближнем бою, ведь они сделали все, чтобы ему доставались самые сильные противники, а против Темного подбирали наислабейших. Их маленькая хитрость, позволившая Темному остаться в четверке. Но на этот раз он может проиграть. Потому что король не имел привычки играть честно. Поэтому она напряженно следила сейчас за тем, как завершает испытание Лестар и складывала по кусочкам свой план в цельную картину
Турнир медленно подходил к завершению. Испытание в пустыне определило четверку победителей, среди которых был Белый рыцарь, Темный и король. Мила не ожидала такого от Лестара, нет, знала, конечно, что не просто так он заслужил свою репутацию исключительного мага, а вот сейчас увидела воочию его способности в деле. Он дошел до конечного пункта вторым после Белого рыцаря. Причем опоздал всего на полчаса.
Хороший результат и хороший повод навестить его вечером.
Свита короля располагалась в западном крыле, и многие из них недолюбливали ее. Впрочем, и она сама не слишком жаждала общения с ними, потому что большинство только пользовалось расположением и доверием Лестара, использовало его, по крайней мере, она так думала. Такие прихлебатели всегда есть у людей, наделенных властью и богатством. У Лестара и того, и другого было в избытке.
Охранники отказались ее пускать. Она выгнула бровь, улыбнулась и одним пассом руки заморозила нахалов. Они простоят так около часа. Достаточно, чтобы она смогла совершить то, что задумала. Вот только, открыв дверь, она поняла, что все ее хваленое хладнокровие и рассудительность сейчас полетят к черту.
Лестар стоял у кровати, оголенный по пояс и она с ужасом и удивлением могла во всей красе наблюдать многочисленные рубцы и старые раны на его теле. Некоторые она узнавала, точнее, узнавала оружие, которым оставили эти метки. Хлысты, ножи, каленое железо. Ее ужасало все это, а еще вызывало странную смесь жалости и гордости, что этот человек мог испытать и выдержать такое. Мила, словно завороженная смотрела на эти рубцы и неимоверно сильно хотела прикоснуться. Он заметил ее взгляд и поспешил накинуть рубашку. Хотя воспаленная кожа, ожоги от соприкосновения с весьма ядовитым пустынным растением отдались острой болью по всему телу.
— Не надо, — прошептала она и взяла со стола маленькую баночку с лечебной мазью. Понюхала и узнала обезболивающий состав. Взяла пальцами немного крема и нанесла его на покрасневшие участки кожи, — Где вы умудрились найти муслин?
— Случайность, — хрипло ответил он, заворожено наблюдая за ее дрожащими пальцами.
— Я видела, как за вами гнался пустынник, — проговорила она и стянула с него рубашку, — Расскажите об этом.
— Да нечего рассказывать. Я просто свернул не туда.
— Как можно в пустыне свернуть не туда? — спросила она и повернула его спиной к себе. Снова взяла немного смеси и, растерев в руках, провела по спине, чтобы потом уделить более пристальное внимание этим страшным рубцам. И при каждом ее прикосновении он вздрагивал. Хотел оттолкнуть, но не хватало сил. Потому что если она прекратит, если сейчас уйдет, он просто сойдет с ума.
— Можно. Пустынники обитают западнее, но если придерживаться восточной стороны, то можно избежать столкновения. А я отклонился от курса и оказался в ловушке. Пришлось спасаться бегством, а тут как раз кстати оказались целые заросли муслина. Пришлось выбирать между тем, чтобы быть съеденным или получить ожоги.
— Очень болезненные ожоги, насколько я знаю.
— Приходилось испытывать на себе? — удивился он.
— Представьте себе. Одна из неудачливых поклонниц моего брата, эльфийка, кажется, преподнесла букет ему на двадцатилетие. А я тогда была очень любопытной и подозрительной особой. Увидела в букете незнакомое растение и решила его рассмотреть. В результате получила ожог и почти неделю провалялась в постели. А у вас столько этих ожогов, и все еще стоите на ногах.
— У меня иммунитет к боли, если вы не заметили? — проговорил он и развернулся к ней. В этот момент она была так близко, что уткнулась лицом ему в грудь, глубоко вдохнула терпкий мужской запах вперемежку с ароматом мази и попыталась отступить. Он не дал. Коснулся ее спины, почти обнял и дождался, когда она поднимет взгляд. Мила вздрогнула от этого взгляда, потому что там бушевал настоящий пожар, и ей хотелось ощутить его жар, разогнать тот холод и тоску, которая почти срослась с ней, прочувствовать каждой клеточкой. Поэтому она провела руками по его груди, а потом коснулась губами, чтобы в следующий миг оказаться на его кровати и он сверху.
— В какие игры вы играете? — хрипло спросил он, удерживая тонкие запястья.
— Я не играю, — почти спокойно ответила она, вот только глухо бьющееся сердце слишком ее выдавало.
— Тогда зачем вы сегодня пришли? — не сдавался он, но все еще не отпуская, и находясь достаточно близко, что стоит только слегка двинуться и она сможет коснуться его губ, ощутить дыхание на коже, снова вдохнуть его запах.
— Чтобы убедиться, что с вами все в порядке.
— Лгунья, — на мгновенье ей показалось, что он знает, что давно просчитал все ее замыслы, все планы и решения, но тогда бы он не позволил ей быть так близко. В лучшем случае запер в своих покоях, а в худшем — бросил в темницу. Но ни того, ни другого он не сделал. Почему?
— Тогда отпустите меня.
— Если б я мог, — простонал он, и вот это случилось. Поцелуй, такой же жесткий, неистовый, обжигающий, как тот пожар, что бушевал в его глазах и ее стон, прорвавший всю его броню хладнокровия. Он так давно грезил об этом, так давно видел во сне, в мельчайших деталях, что сейчас не давал ей и шанса. Разодрал ее платье, так много скрывающее, заставляющее сходить с ума от желания. О, эта ведьма умела подбирать наряды. Еще одна изощренная пытка для его организма. Только от этой пытки, от постоянного возбуждения и желания рядом с ней у него не было иммунитета.
Когда он коснулся ее груди губами, она снова застонала, и снова он поймал стон губами, обжег руками кожу, не хуже ядовитого муслина, прочертил дорожку поцелуев от шеи к животу, исследовал каждый сантиметр, заставляя все сильнее желать, жаждать его.
— Пожалуйста, — пропищала она, когда он медленно провел рукой по внутренней стороне бедер, но он собирался помучить ее, как она все эти годы мучила. А потом в сознании вспыхнул образ ее раба, того, кто касался ее, целовал, брал все, что она давала. А сколько она давала? Стонала ли так же, от его рук, дрожала ли, когда он целовал ее, и царапала ли также спину, на вершине наслаждения? Любила ли она своего раба? И что чувствовала к нему? Обо всем этом он думал позже, когда прошла горячка страсти, когда она расслабленно лежала на нем и выводила узоры на груди своими тонкими пальцами. И изводя себя этими мыслями, он все больше закрывался и почти ненавидел ее в этот момент, но и отпускать так скоро был не намерен. Он обещал, что она заплатит за все страдания, и сейчас он покажет ей, насколько жестоким и бессердечным он умеет быть.
Мила проснулась, когда назойливые солнечные лучики коснулись лица. Закрылась одеялом, потянулась и почувствовала тупую боль во всем теле. А потом вспомнила все подробности этой ночи и, осознала, какую ошибку допустила. Сейчас ей хотелось умереть от стыда и осознания, насколько бесстыдной была ночью. Сколько раз он…
— О, Всевидящая, — прошептала она. Не удивительно, что все болело так, словно она тяжести таскала. Идиотка.
Но, несмотря на все, она не раскаивалась. Да, это было глупо, неправильно и совершенно не достойно ее. А ей хотелось повторить. Каждую секунду этой бесстыдной, но наполненной жизнью ночи.