Последняя кантата
Шрифт:
— А женщины?
— Прежде всего Констанца, странная Констанца, которая отправилась на воды в Баден, когда муж так нуждался в ней. Она не присутствовала при погребении и ответила Денер, хозяйке дома, где они жили, которая хотела поставить крест на месте захоронения, что это дело прихода. К тому же она по неосторожности разбила посмертную маску, которую снял в день смерти Моцарта граф Деим, и бросила осколки в мусорное ведро…
— Печальный конец, не правда ли, патрон? Но побудительная причина?
— О, этого сколько угодно: Моцарт не меньше, чем музыку, любил женщин. Для Констанцы это не было
— Ну а третья женщина? Ваша Магдалена, как ее там…
— Магдалена Хофдемель. Это случай любопытный. Она была одной из учениц Моцарта. Кажется, очень красивая. Десятого декабря, то есть через пять дней после кончины композитора, ее муж Франц Хофдемель зарезал ее бритвой. Она была беременна. Сразу же после этого он покончил с собой. Настоящая бойня! В то время все решили, что Магдалену выдало ее горе из-за смерти Моцарта. Но может быть и другое объяснение: Магдалена убивает Моцарта, но, мучимая совестью, признается во всем мужу, что и повлекло расправу. Франц Хофдемель также может быть поставлен в число подозреваемых, но по иным мотивам…
— Если мне позволено будет заметить, у вас больше подозреваемых, чем доказательств, патрон.
— Да, знаю. Но, право, стремление истребить все следы о Моцарте и даже возможные доказательства не дает мне покоя. Есть нечто, что всегда непреклонно, а именно — холодный и рациональный расчет…
Жиль Беранже замолчал, и Летайи понял, что мыслями он уже далеко.
А он был там, в Вене, в декабре 1791 года. Он шел по заснеженным улицам, уклоняясь от фиакров, он поднимал воротник своего пальто, чтобы защититься от холода. Стрелы кафедрального собора Святого Стефана прорезали пасмурное небо. Бегали дети, кидались снежками. Он искал дом Моцарта. Вот и он, на Раухенштайнгассе. Он входит в дом, поднимается по лестнице. Открывает дверь и узнает в гостиной Констанцу, Софию, доктора Клоссета, хозяйку дома Денер, верного Зюссмайра, двоюродных братьев Моцарта Ланга и Хофера, и еще его друга, брата по Ложе и обманутого мужа Франца Хофдемеля…
Он внимательно посмотрел на Софию. Несмотря на залитое слезами лицо, она была еще довольно соблазнительна. Он снова подумал о записи в ее дневнике, сделанной немного позже: в субботу 22 ноября, написала она, Моцарт пообещал ей через неделю сходить с ней к ее матери. Следовательно, 29 ноября. Он чувствовал себя хорошо для больного, который должен умереть через несколько дней… 4 декабря, увидев, что внезапно погасло пламя в лампе, София побежала к сестре, которая перед тем попросила ее побыть с Моцартом, потому что ей необходимо было уйти. Но в том же дневнике она признается потом, что она оставила его одного и пошла навестить мать… В котором часу и надолго ли она ушла?
Он прошел налево, в спальню. Моцарт лежал на кровати, по ее углам горели четыре свечи, партитура «Реквиема» лежала на расстоянии вытянутой руки, но он ее уже никогда не возьмет.
Но… там был кто-то еще… в углу, он старался стушеваться за черными занавесками, которыми были затянуты окна. Да, да, кто-то другой!
21. «ГРАНД-ОТЕЛЬ»
Париж,
Увидев Паскаля, Летисия поспешила к нему и бросилась в его объятия.
— Ах, Паскаль, если бы ты знал… Какой ужас! Бедный Пьер…
— Да, я знаю, комиссар, который ведет расследование, мне все рассказал. Это ужасно. И еще он сказал мне, что не надо оставлять тебя одну в таком состоянии…
— Да, спасибо…
Летисия приподняла голову и внимательно посмотрела на Паскаля. Он ослабил объятия.
— Летисия, я думаю, может, тебе не стоит оставаться дома сегодня вечером. Хочешь, мы уедем из Парижа? Тебе надо побыть на свежем воздухе. Я отвезу тебя к морю!
— К морю? — воскликнула Летисия, и на ее губах впервые с тех пор, как она узнала о драме, промелькнула улыбка.
— Да, не очень далеко. В понедельник мы вернемся.
Летисия подняла голову с плеча Паскаля, задумалась. И решилась:
— Поедем, да, поедем прямо сейчас. Только брошу пару одежек в чемодан, и отправимся подышать на просторе.
Через несколько минут она уже спускалась по лестнице своего дома под руку с Паскалем, и вид у нее был почти счастливый. Она села в «БМВ-купе» Паскаля, откинулась на кожаном сиденье и почувствовала себя элегантной дамой начала века, отправляющейся на поиски приключений на трансатлантическом лайнере, где рекой льется шампанское. Рукой она придерживала свою шляпку, мелкий дождичек хлестал ей лицо. Она смотрела на горизонт, и ей было хорошо.
Был конец дня, и машины заполонили улицы, но она их не видела, как не видела и спешащих по тротуарам прохожих. Она не слышала городского шума. Она не замечала ни когда машина останавливалась, ни когда снова трогалась. Лишь когда они выехали на автостраду, ведущую в Нормандию, и она услышала мелодию «Дельфийских танцовщиц» Клода Дебюсси, она осознала, где находится, и, посмотрев на Паскаля, который внимательно вел машину, вдруг вернулась к действительности.
Паскаль почувствовал на себе взгляд Летисии, но он ехал так быстро, что не решился повернуться к ней. Он просто сказал:
— Жан-Жоэль Барбье. Мои любимые прелюдии Дебюсси. Запись семьдесят четвертого года, Париж.
Летисия молчала. Ей казалось, что деревья, одно за другим мелькавшие за окном, начали образовывать сплошную стену, словно машина въехала в туннель, — пианист в это время играл «Вальс на равнине», — темный и вызывающий тревогу туннель, который не ведет никуда. Ее взгляд случайно упал на спидометр, он показывал «240».
— Меньше чем через час мы будем на месте, — спокойно сказал Паскаль, почувствовав беспокойство своей спутницы. В вечернем воздухе витали звуки и ароматы.
Машина выехала на равнину, и страх Летисии — под звуки «Девушки с волосами цвета льна» — улетучился. Ей было хорошо. Она закрыла глаза и предалась какому-то странному полусну, в котором музыкальные ноты были живыми. Она видела, как они перемещаются, замирают на месте и смеются, главное, смеются…
Она очнулась, когда они приехали в Кабур, и подумала, будет ли мелодия «Исчезнувшего собора» — а именно она звучала в эти минуты, — когда-нибудь потом навевать ей те же чувства, столь редкие, какие она только что испытала.