Последняя клятва
Шрифт:
Мы приехали в деревню после полудня. Днем тут обычно не было ни души: почти все жители работали в соседнем городке. Семья, приютившая нас, держала там маленький магазин. Работали все, начиная от главы семейства и заканчивая детьми. Поэтому я не удивился, застав дома только Сетту и Амира. Последний вышел нас встречать, услышав восторженные крики соседских ребятишек.
Амир, закрываясь ладонью от яркого солнца, внимательно наблюдал за тем, как я спешиваюсь и помогаю Галле спуститься с коня.
— А я-то не мог понять, куда ты запропастился? — заговорил он. —
Он победно улыбнулся, глядя на то, как щеки мои заливаются краской. Галла решила прийти мне на помощь. Она посмотрела на моего брата и улыбнулась.
— Привет, Амир. Винсент рассказал мне о тебе.
— Привет, красавица! — Амир с готовностью пожал протянутую ему руку. — Надеюсь, рассказывал он только хорошее?
— Меня зовут Галла. — Она медленно отняла руку. — Что до рассказов… а какая тебе разница? Я узнаю от твоей подруги много нового. В том числе, и того, что ты сам о себе никогда не узнаешь.
Победная улыбка на лице Амира сменилась сначала вымученной, а потом и вовсе пропала — на ее месте появилось смущенное выражение. Галла, довольная произведенным впечатлением, прошла в дом, попутно погладив нового знакомого по руке. Жест этот был уж слишком интимным для двух почти чужих друг другу существ, и Амир недоуменно нахмурился, глядя ей вслед.
— Поговорим, — предложил я. — Ей нужно поесть и отдохнуть.
Мы разместились во внутреннем дворе под застеленной соломой крышей — она хорошо защищала от солнечных лучей.
— Руфус уехал, — с ходу сообщил мне Амир.
Я вскинул голову.
— Как? Когда?!
— Сегодня ночью. Никому ничего не сказал. Я вернулся — а его уже не было… думаю, он просто не нашел в себе сил на все эти ритуалы прощания. Смертные порой бывают жутко сентиментальными.
Я вздохнул и посмотрел на маленькую ящерицу, которая нежилась на солнце в нескольких шагах от нас.
— Ну что же. Это его выбор.
— Лучше расскажи мне про свой выбор, — попросил Амир. — Я уже вижу, что он был более чем стоящим.
— Я ничего не буду рассказывать, — оборвал его я. — Ты и сам все знаешь, верно?
— Верно, — кивнул он. — Чего ты взъелся? Просто хотел сказать, что я за тебя рад, вот и все.
Галла выглянула в окно и пригласила нас к столу, продемонстрировав завернутый в платяную салфетку хлеб. Амир покачал головой, давая понять, что есть мы не хотим, и девушка исчезла так же внезапно, как появилась.
— Мы с Вестой уезжаем сегодня, — сказал он после паузы.
— Значит, и мы с тобой расстаемся. Интересно, надолго ли?
Вместо ответа Амир пожал плечами. В контексте нашей вечной жизни слово «надолго» принимало особый смысл.
— Когда-то это все же произошло бы, — задумчиво произнес я. — Отец часто повторял, что мы все одиночки. Даже тогда, когда нам кого-то предназначают.
— Ну, последующие лет триста мы точно не будем ужасно одиноки, — ответил мне Амир.
Я понял, что он имеет в виду, и мы дружно рассмеялись.
— Может, скажешь хотя бы пару словечек? Уж очень интересно знать, чем именно вы там занимались ночью. — Амир
— Отчего же? Доверяю. — Я помолчал, подыскивая подходящие слова. — Мы занимались всякими… непотребными вещами.
Амир расхохотался.
— Непотребными? — переспросил он. — Как это?
— Ну… как тебе сказать. Такими, о которых лучше не рассказывать.
— Ладно. Не буду к тебе приставать с расспросами.
Мы просидели под соломенной крышей еще немного и уже поднялись для того, чтобы пойти в дом, но тут небольшая калитка, разделявшая внутренний двор и улицу, приоткрылась, и мы увидели Весту.
— Здравствуй, Винсент, — сказала она. — Я помешала? Могу подождать снаружи.
— Нет-нет, все в порядке, — уверил ее я. — Лучше садись, не стой на солнце.
Веста поблагодарила меня молчаливым кивком, но осталась стоять. Сестра Даны не только по создателю, но и по крови, внешне она была совсем не похожа на нее. Невысокая, светлокожая, с золотистыми волосами, которые она всегда остригала коротко, будто в знак бунта против каких-то правил, Веста больше походила на дерзкого мальчишку, но никак не на женщину — и уж тем более не на карателя, которому почти тысяча лет. От Даны она отличалась и фигурой: сестра ее была более женственной. Хотя такое впечатление могло сложиться еще и потому, что Веста никогда не носила платьев. Ее одежда напоминала, скорее, спартанские доспехи.
Серо-зеленые глаза оглядели меня, а потом Веста перевела взгляд на Амира.
— Нам пора, — коротко сказала она.
— Подождем, пока Сетта и Галла закончат обедать — и отправимся в путь.
— Галла? — Веста снова посмотрела на меня. Взгляд ее был точно таким же, как у Даны: цепким и быстрым, но вместе с тем очень внимательным. Такие глаза пропустят лишнее и увидят то, что нужно увидеть. Не оставят без внимания ни одной детали, которая может помочь делу. — Ты тоже обзавелся вакханкой? Поздравляю. Молодые каратели нынче растут так быстро. А ведь когда-то создатель отпускал нас тогда, когда нам было далеко за двадцать… — Она опустила глаза и вздохнула, прислушиваясь к своим мыслям, после чего встрепенулась и сделала шаг к калитке. — Буду ждать тебя на улице, Амир. Напою лошадей. А ты, Винсент, передавай привет сестре. Мы уезжаем к западной границе Империи, неизвестно, как долго там пробудем, так что Великая Тьма знает, когда мы с ней увидимся вновь.
Дана появилась в деревне перед закатом. Мы с Галлой сидели на крыльце дома, и я учил ее игре из своего детства: смысл заключался в том, чтобы за как можно меньшее количество попыток выбить камешки соперника из очерченного круга. Играли мы на очки. Принято считать, что вакханки не отличаются умом и сообразительностью, но Галла освоила счет без труда, а после нескольких проигранных партий начала одерживать надо мной верх и в самой игре.
— Вы тут мило устроились, но нам пора в путь, Винсент. — Дана смотрела на нас из седла, решив не затруднять себя и не спускаться на землю. — Ты помнишь, что нас ждут дела?