Последняя мировая. История одного снайпера
Шрифт:
Мы улыбнулись:
— Слышали…
— Именно для этого я попросил вас припастись бутылками с алкоголем. Конечно, это не бензин и не керосин, но тоже сгодится, раз больше ничего нет. Для тех, кто не знает, объясняю способ применения: вскрываете бутылку, пропитываете зажигательной жидкостью какую-нибудь тряпку, только не сильно длинную, но и не короткую, засовываете один конец в горлышко — и вот у вас готовая бомба. В случае необходимости, поджигайте их и бросайте в противников. Лучше в тех, что стоят близко друг к другу, так вы сможете обезвредить большее количество врагов. Надеюсь, среди нас есть курильщики со спичками и зажигалками. Только не мешкайте, а главное — действуйте скрытно. Это оружие ближнего боя, поэтому, по возможности, следует как можно более полно использовать фактор внезапности. Ну а дальше, хватайте то, что под руку попадёт — палки, камни, ножи — сгодится всё. И бросайтесь на врагов. Поскольку это обученные солдаты, то один на один вы вряд ли их одолеете. Лучше набрасывайтесь на них парами или сразу четвёрками, не думайте — бейте со всей силой куда глаза глядят, хватайте оружие и отрывайте огонь по остальным. Пока их товарищи живы в ваших руках, они вряд ли осмелятся в вас стрелять! — он вздохнул. — Теперь вы поняли, что нужно делать. Первый бой определит, что вы запомнили, а что нет. Но лучше бы вы запомнили мои слова до последнего, потому что только это, а так же чёткое исполнение моих команд может спасти вам жизни. Надеюсь, вы меня поняли.
Мы молча кивнули. Не знаю, насколько серьёзно к его словам отнеслись остальные, но я понял, что с этим человеком, если всё делать так, как он говорит, у меня есть шансы выжить. А потому я решил чётко выполнять всё, что бы тот ни приказал.
— Тогда не будем терять времени. Вперёд!
Мы устремились в том направлении, где уже почти рассеявшийся ядерный «гриб» высвобождал для дневного света руины уничтоженного города. Отсюда их не было видно, но я представлял себе, что от него осталось, вспоминая фотографии далёкого сорок пятого года, когда США разбомбили Хиросиму и Нагасаки. Вот уж никак не думали мы, когда изучали это в школе, что нас может постигнуть та же участь. Тогда это были всего лишь картинки в учебнике, но теперь это было наяву, прямо возле нас.
Отряд не спеша удалялся от поезда, бесформенной массой пересекая ровное полотно широкого поля. Под ногами похрустывала слегка подмороженная корка земли. Я обернулся назад: ярко синий поезд, длиной вагонов в двенадцать действительно резко выделялся на фоне тёмного, слегка запорошенного инеем потна полей. Из него всё ещё выходили люди, вереницей протянувшись в сторону от него. Среди них были не только женщины. Мужиков возле них так же хватало. Ну что ж, их винить, наверное, нельзя. Каждый выбирает сам: бороться ему или прятаться. Не все мы герои и не каждому дано с честью защищать свою страну с оружием в руках.
Мы отошли буквально метров на сто, когда вдруг услышали позади какой-то странный звук, напоминавший рев реактивного самолёта, быстро нарастающий позади нас. Всё обернулись, увидев, как из серых облаков вынырнули два истребителя (ошибиться мы не могли) и в мгновение ока промчались над нами так быстро, что мы едва успели различить их очертания. Ясно было одно — это были не «наши» самолёты.
Истребители исчезли так же быстро, как и появились. Однако, как вскоре оказалось, не насовсем.
— Рассредоточиться! Живо на землю! — скомандовал полковник, и сам бросился в сторону, подальше от основной массы людей.
Я последовал его примеру — отпрыгнул на пару шагов в бок и плюхнулся на четвереньки в ближайшее углубление в земле. И не прогадал. Те, кто остался, там, где стоял, всё ещё обдумывая, что им делать, вскоре поплатились за это.
Один истребитель всё же улетел, но другой, быстро развернувшись, уже пикировал на нас сверху. Засверкали яркие вспышки, и землю в тот же миг окропил яростный дождь, выбивающий в земле дыры и вздымающий тёмные клочки грунта вверх. Шквал из пуль крупного калибра в мгновение пересёк группу людей, сбивая с ног и разрывая на куски живую плоть, как сквозь масло, проходя через тела.
Самолёт устремился дальше к поезду. В следующее мгновение от его крыльев отделилось два ярких пламеня, быстро устремившись в направлении поезда. Люди, увидев, что произошло, в панике бросились бежать от поезда, но было уже поздно.
Самолёт взмыл ввысь, а затем одновременно два мощных взрыва сотрясли неподвижный состав, раздирая металл и отбрасывая вагоны в сторону, словно они были игрушечными. Гигантское пламя вмиг охватило весь поезд. Ударная волна почувствовалась даже здесь, на значительном удалении от него.
Те, кто остался жив, вжались в землю, словно пытаясь укрыться за её ровным полотном. Никто, пожалуй, не был готов к такому. Да и кто мог предположить, что после стольких лет размеренной жизни, мы вдруг окажемся в самом пекле ада, и что всё начнётся без «раскачки», резко, так, как бьют топором из-за угла.
Я в страхе поднял голову и осмотрелся: похоже, истребитель улетел, но что оставил после себя!
Поезд горел чудовищным заревом. Вокруг него на сотню метров не было видно ни души. Лишь где-то там далеко вдали небольшая группа людей всё ещё бежала в сторону леса. Остальных видно не было. Я осмотрелся вокруг: лужи крови начали быстро расползаться по перепаханной пулями земле, моя одежда была покрыта крупными брызгами крови, а повсюду лежали изуродованные трупы людей, которые всего лишь мгновение назад стояли вместе со мной, говорили друг с другом. Некоторые ещё стонали и вопили от боли, а я смотрел на всё это, как завороженный. К ним подбежали некоторые уцелевшие, одним из которых был полковник, пытаясь помочь. Но чем им уже можно было помочь? При попадании пули такого калибра, человек уже не может выжить.
Я сел на землю.
Где-то там, далеко впереди, куда мы только что направлялись, прогремели несколько отдалённых взрывов. Похоже, не менее мощных, чем когда подорвали поезд.
«Неужели всё это возможно? — задавался вопросом я. — Может, я сплю и всё это не более чем ночной кошмар?» Однако в следующее мгновение, слыша предсмертные крики раненных, я убеждался, что таких снов не бывает. К сожалению, это была самая настоящая война, ничем не приукрашенная. Такая, какой она была всегда: жестокая, беспощадная и безжалостная даже к мирным жителям. И с этим всем нам следовало, нет, НУЖНО было что-то делать.
И я поднялся на ноги. Вокруг ещё дергались конечности размозженных пушечным огнём тел людей, агонизирующих в предсмертных судорогах в лужах крови, но, глядя на их в прямом смысле продырявленные тела, я не понимал, чем я могу им помочь. Их стоны и душераздирающие крики ошеломляли. Многие уже были мертвы, остальным оставалось жить совсем немного.
Полковник быстро перебегал от одного раненного к другому, возможно, пытаясь определить, кого из них ещё можно спасти, но люди умирали у него на руках. В конце концов, вскоре всё стихло. Полковник обвёл трупы взглядом и грязно выругался. Все те, кто попал под шквальный огонь пулемётов, погибли, словно их расстреляли у стенки автоматчики. Спаслись лишь те, кто успел отпрыгнуть подальше от основной группы, в которую и метил лётчик истребителя. Выживших можно было пересчитать по пальцам. Это были: полковник, машинист, тот старик, рвавшийся в бой, я и Валера, который шёл вместе со мной, отчего тоже успел вовремя среагировать.
— Простимся с погибшими, — предложил старик и снял шапку со своей седой головы.
Все последовали его примеру и на минуту мы замерли над трупами своих бывших товарищей, не побоявшихся выступить против агрессора, не имея даже палки в руках, а их вот так, как трусливая свинья расстрелял лётчик истребителя. Ну а тех, кто был в поезде и у него? Их-то за что? Они ведь и не хотели ни с кем воевать. Это мирные жители: женщины, старики и, самое ужасное, дети!
«Ну да ничего, мы им ещё покажем! Русского человека просто так не победишь, даже с самой передовой техникой, тем более на нашей земле. Мы немцев прогнали с одной винтовкой и десятью патронами на двоих, а этих, кто бы это ни был, уж как-нибудь выпроводим с матушки-Родины! — думал я, и в сознании моём всё сильнее разжигалось пламя мести. — Не будет вам пощады! Не дождётесь!»